~writing the book~

[hameleon]

Глава вторая:


* * *
Карадок Вестигэйт был самым известным лордом Новограда, за исключением, пожалуй, лорда Биораха Гравитаса. Впрочем, их известность лежала в совершенно разных областях. Сударь Вестигэйт был известен и знаменит тем, что всегда плевал на свою аристократическую репутацию с крыши самой высокой часовни, посвященной Спящему. Он был игроком в азартные игры. Алкоголиком и наркоманом. Развратником, по душе которого уже давно плакал Первенец. И вместе с тем – показательно безупречным главой отдела внутренней разведки Серебелла. Впрочем, о последнем про лорда Вестигэйта из горожан мало кто знал: как правило, это было последней информацией, которую про него узнавали. Натинел знал это потому что… потому. Впрочем, он предполагал, что сударь Вестигэйт тоже знал про него немало того, о чем Вронски предпочел бы никогда не вспоминать. И именно поэтому лорд и настаивал на встрече.
Марилла сообщила Натинелу, что Вестигэйт желает встретится с ним в любое ближайшее время, но как можно быстрее, на улице Молитв и Удовольствий, в храме – точнее, самом настоящем борделе – под названием «Орлиные грудки». Это заведение было не просто дешевым храмом Матери-Блудницы, а очень дорогим элитным борделем, который принимал исключительно аристократов и людей к ним вхожих: владельцев фабрик и мануфактур, торговцев экзотическими товарами, военных генералов и начальника городского констеблишмента. Изюминкой этого заведения было то, что работали там гетеры самых разных рас, начиная от раттусов и заканчивая гарпами , которых в другом месте Новограда встретить было и вовсе невозможно.
Вронски знал, что простых горожан в такое элитное место не особо пускали, поэтому, прежде чем нанести визит настоящему лорду, вору пришлось изрядно отовариться. По-хорошему, следовало прикупить костюм, шитый на заказ, но такой стоил не одну сотню ассигнатов, поэтому Натинелу пришлось обойтись готовым платьем. Торговец одеждой очень подозрительно смотрел на странного посетителя своего магазинчика, выглядящего и двигающегося как проходимец с улицы Спрятанных Воспоминаний, но ассигнаты признал за настоящие и даже помог с выбором фрака и пальто, указав, какие нынче в моде. Следующий визит Натинел нанес сапожнику, приобретя обувь под костюм, а потом направился прямиком в парикмахерскую – превращать беспорядок на голове в нечто, достойное молодого лорда. Многие на его месте посчитали бы этот шаг излишеством, но вор твердо знал, что аферистов узнают по мелочам, а у понтифика, заправляющего в «Орлиных грудках», взгляд наверняка наметанный.
Справившись со всеми препонами по пути на встречу с лордом, Вронски поймал кэб, благо на улице Звенящих Монет, где он затоваривался, это можно было сделать без труда, и приказал извозчику вести его на улицу Молитв и Удовольствий. Доехав до нужного места, он расплатился и выбрался наружу, для солидности опираясь на щеголеватую трость, приобретенную с изрядной скидкой.
Храмы, посвященные Матери-Блуднице, один краше другого, высились на улице Молитв и Удовольствий на каждом углу. Любой понтифик старался вовсю угодить своей богине, на угождение требовались немалые деньги, и от того обители, в которых молились исключительно ипостаси Матери, в Новограде – к возмущению некоторых иностранцев – практически не котировались. Также маловато было и часовен Спящего: кому захочется молиться богу, который, проснувшись, устроит конец света? Вот и выходило, что на улице Молитв и Удовольствий удовольствий было куда как больше, чем молитв.
Храмы были освещены разноцветными бумажными фонариками: красные горели около заведений, куда пускали исключительно людей, синие светили для раттусов, зеленые приглашали посетителей любой расы и статуса. Помимо своих храмов-борделей эта улица также славилась игорными клубами, ресторанами, танцевальными залами и большим театром-кабаре, в который пускали исключительно состоятельных горожан.
Дверь трехэтажного здания, которое требовалось Натинелу, была окрашена в ярко-желтый цвет, предупреждая, что внутрь пускают только сударей с увесистым кошельком. Вронски, стараясь шествовать неторопливо и с высокомерной гримасой на лице, какую в его представлении долженствовало скорчить настоящему лорду в этом убогом месте, приблизился к двери и постучал в нее набалдашником трости. Ему открыл храмовый служка, здоровенный островитянин, черный, как смоль, и одетый, несмотря на холодное зимнее время, в одни шаровары, подвязанные широким шелковым кушаком красного цвета. На поясе его демонстративно висел здоровущий револьвер, а на шее красовался символ полной луны: знак посвящения себя Матери-Блуднице. Окинув Натинела с головы до ног придирчивым взглядом, он молча посторонился, пропуская его внутрь.
Вор огляделся. Храм был выполнен в античном стиле, так популярном в соседствующей с Серебеллом империи Файетт. Потолок округлого зала поддерживали витые белоснежные колонны; возле стен стояли низкие кушетки, усыпанные маленькими шелковыми подушками; в центре, перед мраморной лестницей, ведущей на второй этаж, красовался фонтан с плавающими в нем золотыми рыбками. Вронски наполовину ожидал, что понтифик и сам окажется самым настоящим фейа , но не угадал: это была самая обычная женщина лет тридцати на вид, правда одетая в файеттском стиле: в белоснежное кисейное платье с завышенной талией и свободной юбкой, волнами ниспадающей до самого пола.
– Добро пожаловать, сударь… – она сделала паузу, ожидая, когда Натинел назовет свою фамилию.
– Предпочту пока остаться инкогнито, – очаровывающе улыбнулся ей вор, снимая перчатки и припадая к пухлой белой руке женщины. Та прижала вторую руку к груди и кокетливо захихикала.
– Хорошо, сударь Инкогнито. Кто же посоветовал вам мой клуб? Как правило, ко мне не приходят без приглашения.
– Один мой друг, не буду называть его имени, – в той же манере ответил Натинел и назвал ключевую фразу-пароль, напоследок сообщенную ему Красотулей. – Он порекомендовал мне вознести молитвы к нашей Матери-Блуднице в компании некой Соллы-Прелестницы, намекая, что она особенно духовно обогащенная барышня.
– Ой, – огорчилась понтифик, – а Солла занята. К ней пришел ее постоянный гость. Кажется, бедняжка влюблен в нее по самые уши, а дерзкая девчонка вертит им, как ей пожелается.
– Так, должно быть, это и есть мой друг! – оживился Натинел. – Он наверняка обрадуется, увидев, что я прислушался к его рекомендациям и зашел. В какой комнате он остановился?
Новенький ассигнат в пять сотен с деланной небрежностью перекочевал из рук юноши прямо во внушительный лиф понтифика.
– Комната номер пять на втором этаже, – расплылась в сладкой улыбке женщина. – Вас проводить?
– Я сам найду дорогу, – ответствовал Вронски и, раскланявшись, быстро взбежал по мраморной лестнице. Обнаружив искомую дверь с висящей на ней табличкой «Не прерывать молитвы!», он глубоко вздохнул, пригладил волосы и громко постучал.
– Кто там? – промурлыкал бархатный грудной голос, дверь приоткрылась, и из комнаты выглянула гетера потрясающей красоты. Выглядела она лет на восемнадцать, с нежной кожей персикового цвета, теплыми медовыми глазами и вьющейся волной роскошных рыжих волос. Девица также была одета в кисейное платье, подчеркивающее все ее формы и не таящее от взгляда практически ничего. Натинел шумно сглотнул и подумал, что после беседы с потенциальным работодателем будет совершенно не прочь остаться с Соллой наедине, даже если это его окончательно разорит.
– Меня… гм-м… ждут, – наконец, произнес он, не отрывая взгляда от выпуклостей под платьем Соллы.
Гетера молча посторонилась, пропуская Вронски внутрь комнаты. Большую часть ее занимала аккуратно застеленная белоснежным шелковым бельем кровать, хотя хватало места и для туалетного столика в углу, и для небольшого шкафа. На кровати, подложив подушки под спину и закинув ногу на ногу, восседал человек лет тридцати – тридцати пяти на вид, высокий и худощавый, с такими светлыми карими глазами, что они казались почти желтыми. Волосы его, темно-русого цвета, были собраны в простой хвост, но фрак и расстегнутая на груди шелковая сорочка выглядели баснословно дорогими, указывая на явного щеголя. Незнакомец был бледен, а под глазами его залегали глубокие синяки. В руках он держал стопку писем; прочие бумаги, несомненно важные, были в беспорядке раскиданы по кровати.
– Ага, – сказал он, цепко осматривая фигуру вора. – Что ж, добро пожаловать в мой… кабинет, Натинел Вронски. Или мне лучше называть вас Натинел Алькандер?..
– «Ну, вот я и вляпался...» – мрачно подумал юноша, украдкой вытирая выступившую на висках испарину и бросая подозрительный взгляд на гетеру.
– О, не обращайте внимания на Соллу, сударь, – сухо улыбнулся глава серебеллской разведки, кивая на стул, стоящий у туалетного столика. – Присаживайтесь. Солла – мой личный секретарь и, как правило, в курсе всего, о чем я могу говорить.
– «Мне бы такого секретаря», – завистливо вздохнул вор, послушно присаживаясь и чинно складывая руки на коленях. Его собеседник передал письма Солле, и та удалилась с ними в соседнее помещение, скрытое от взгляда Натинела занавеской из нитей с разноцветными бусинами.
– Вы привлекли мое пристальное внимание, сударь Алькандер, – тем временем продолжил Карадок, следя за выражением лица своего собеседника. – Сын лорда Теоса Алькандера, известного в далеко не маленьком городе Старокаменск как спонсор проекта создания всесеребеллской железной дороги. Мать – Кшиния Вронски – простая прачка. Следовательно, бастард, впрочем, других детей у лорда Алькандера на тот момент не было, мог бы и признать. Тем не менее, вы, Натинел, в возрасте тринадцати лет сбегаете из дома, чудом добираетесь до столицы и, обосновавшись на улице Спрятанных Воспоминаний, начинаете заниматься… хм-м… не вполне законной деятельностью.
– Я не хотел, чтобы в меня всю жизнь тыкали пальцем, – пожал плечами Натинел, понимая, что скрывать свое прошлое от этого сударя бессмысленно.
– Удивительно, как человек вашего воспитания сумел найти себя в низах нашего общества, – заметил Карадок, задумчиво сцепляя пальцы рук в замок.
– Мне повезло найти хорошего воспитателя, – хмыкнул Натинел. – Хотя я вообще никогда не считал себя смирным ребенком.
– Это удачно, – кивнул Вестигэйт. – Мне бы хотелось поработать с вами, сударь Алькандер. Вполне может быть, наши отношения сложатся весьма плодотворно. Не буду скрывать, мне требуется помощник, знакомый как с жизнью в низах, так и на верхушке нашего сообщества, не лишенный некоторых моральных принципов, но вместе с тем умеющий смотреть на них сквозь пальцы. Пока, на мой взгляд, вы подходите под это описание.
– Называйте меня Вронски, пожалуйста, – поморщился Натинел. – В прошлое я возвращаться не планирую. Но в будущее смотрю трезво и понимаю, что смогу покинуть эту комнату либо вашим другом, либо, увы, скоропостижно скончавшимся от сердечного приступа или тому подобной незадачи. Но, надеюсь, хотя бы платить вы мне будете?
– И весьма щедро, – кивнул Карадок. – Как я сказал, мне требуется помощник, а не очередной исполнитель. Мир продолжает вертеться, а я, увы, не могу везде успеть сам. Тем более, что я все-таки добился некоторой популярности в определенных кругах, и в последнее время мне все чаще требуется тот, о котором изначально никому ничего не известно.
– Например, на приеме у Кульпаров, как я понимаю? – Натинел откинулся на спинку стула и сложил руки на груди.
– Именно, – Карадок Вестигэйт тонко улыбнулся. – Моему… например, племяннику, приехавшему из глубинки навестить родного дядю в связи, скажем, со смертью родителей, отказать никто не решится. Тем более что возраст у вас как раз подходящий для того, что искать внимания барышень, достигших совершеннолетия.
– И что же я должен сделать, будучи вашим племянником? – осведомился Натинел.
– Вы же в курсе, чем известен сударь Тайрон Веннед, именной маг почтенного мэра нашего славного города? – ответил вопросом на вопрос Вестигэйт.
– Тем, что его ни разу никто не смог победить на дуэли? – пожал плечами Натинел. – Это все знают.
– Но, вероятно, вы не знаете, почему. Все дело в его амулете, так называемом Пылающем Сердце. С виду это рубин, размером с голубиное яйцо, вставленный в простую серебряную оправу. Сударь Веннед неоднократно хвастался, что завладел этим амулетом во время странствий по Дженгалу, дикой и агрессивной стране, практикующей демонологические науки.
– Ну и что? – удивился Вронски. – Мы, вроде бы, не в Фригге живем, у нас за демонологию не сжигают.
– Я, конечно, не сторонник фриггийского Закона , – поморщился Карадок, – однако, на мой взгляд, ввести кое-какие ограничения было бы весьма благоразумным поступком. Одно дело коренная для серебеллских магов некромантия и спиритические гадания раттусов – и совсем другое связь с существом из Чрева Земли, способным практически на любое чудодейство.
– Кажется, я понял, в чем будет состоять моя работа, – хмыкнул Натинел. – Украсть демонический амулет у всесильного мага – что может быть проще?
– Причем, вряд ли за Пылающим Сердцем будете охотиться только вы, – заметил Вестигэйт. – Этот амулет – лакомый кусочек для любого. Насколько мне известно, на приеме будет находиться агент коллегии магов, причем о его внешности мои люди не имеют ни малейшего представления. Не говоря уже о том, что на приеме совершенно официально будут присутствовать послы нескольких стран, которые при случае также не преминут завладеть амулетом. Опасность заключается в том, что раут так же посетит Его Высочество Кеагаран Круор, сын вдовствующей королевы и будущий король Серебелла. Демоническая магия вполне способная зачаровать принца так, что никто из королевских магов даже не распознает вмешательства. Именно поэтому амулет так опасен. Его надлежит передать мне, чтобы я в свою очередь поместил его в специальное хранилище к таким же неприятным сюрпризам… или его можно уничтожить. Хотя это чревато: как правило, при уничтожении такие магические штучки предпочитают эффектно взрываться и выкидывать другие подобные пакости.
– Не понимаю, – нахмурился Натинел. – Чем амулет опаснее живого демонолога? Гораздо проще научиться нужной науке самому, чем пытаться отобрать игрушку у сильного мага.
– Не все так просто, – снисходительно улыбнулся Карадок. – Во-первых, демонология априори требует у волшебника завещать собственную душу демону, которого он пользует. Что, согласитесь, не каждому подойдет. А амулет, со слов Веннеда, жертв не требует. Во-вторых, применения демонологический магии – медлительный и красочный процесс, связанный с проведением массы ритуалов. Подобное, согласитесь, не останется незамеченным. И, в-третьих, демона, связанного с Пылающим Сердцем, невозможно призвать никому другому. Следовательно, нет опаски, что он разгласит кому-либо, в каких чарах участвовал и как эти чары снять.
– Почему тогда внутренняя разведка Серебелла просто не заберет амулет у Веннеда на основании того, что эта штука опасна для королевства?
– Боюсь, юноша, тогда придется разорить половину живущих в нашей стране лордов, – усмехнулся Карадок. – Почти каждая семья хранит передающиеся из поколения в поколение артефакты, использование которых чрезвычайно опасно и губительно. От их применения нашу королеву и принца спасает только то, что знатные дома в большинстве своем согласны с текущей политикой Серебелла и в целом довольны жизнью. Частные же случаи мне и моим людям, хвала Спящему, пока удавалось пресекать.
– У меня есть еще один вопрос, – задумчиво сказал Натинел. – Почему именно сейчас? Уж вряд ли Тайрон Веннед завладел амулетом на этой неделе – насколько мне известно, он давно славится своей непобедимостью.
– Да потому, – вздохнул Вестигэйт, – что принц Кеагаран практически достиг возраста, подходящего вступления в брак. А у лорда Гравитаса, которому служит Веннед, растет дочка, всего на год старше принца. И нынешний прием – первый, где они встретятся друг с другом. Улавливаете мою мысль, господин Вронски?
– О да, – потрясенно ответил Натинел, в чьей голове наконец-то сложилась головоломка. – Думаю, теперь мне все ясно.
– Отлично, – сухо кивнул Карадок. – Теперь о награде. При удачном завершении задания вы, мой юный друг, сохраните за собой звание моего высокочтимого племянника, что позволит мне и в дальнейшем пользоваться вашими услугами. Также вы получите единовременно на руки сто тысяч ассигнатов наличными. Не говоря уже о том, что те ваши нужды, на которые вы потратитесь, служа короне, будут оплачиваться внутренней разведкой. Если же вы провалите задание…
– Я понял, – кивнул Натинел. – Но мне понадобится напарник. И есть пара человек, осведомленных о том, что вашим племянником я отнюдь не являюсь, которых мне при этом не хотелось бы внезапно потерять.
– Для своих друзей из низших слоев общества рекомендую сочинить легенду, в которой я опознал в вас сына своей погибшей сестры после того, как мы совершенно случайно встретились, – предложил Вестигэйт. – Никто не должен знать, что отныне вы работаете на внутреннюю разведку. Впрочем, я допускаю, что вы можете рассказать одному человеку по своему выбору о том, что планируете кражу Пылающего Сердца. Разумеется, причины кражи и имя заказчика никто не должен знать, равно как и мое отношение к этому делу.
– Это и дураку понятно, – хмыкнул Натинел.
– Отлично. В таком случае нам остается только разобраться с некоторыми деталями, – Карадок вытащил из-под подушки внушительную кожаную папку и протянул ее Натинелу. – Ознакомьтесь. Здесь досье на всех гостей лорда и леди Кульпаров.

Тремя часами позже, в окружении близких ему людей, Вронски изложил тщательно созданную им из ничего историю о том, как старший брат лорда Карадока Вестигэйта, еще больший прохиндей и разгильдяй, нежели его младший родственник, в возрасте восемнадцати лет сбежал из дома и канул в лету. И как лорд Вестигэйт, от нечего делать пустившийся на его розыски, обнаружил, что тот давно помер от чахотки, перед смертью ухитрившись обрюхатить вдову, у которой покупал опиум и мескалин.
– …и вот, – Натинел откинулся на спинку стула и сцепил пальцы на руках, – таким образом лорд Вестигэйт и догадался, что является моим дядей.
– Мать-Блудница! – воскликнула госпожа Эллия, одна из трех внимательных слушателей продуманной лжи вора. – Бывает же такое! Вот уж воистину судьбы наши неисповедимы!
– И что? – живо спросила Марилла. – Ты теперь будешь жить у него в особняке?
– Возможно со временем, – неуверенно ответил Натинел, потому как ни о чем таком лорд Вестигэйт не упоминал. – Для начала я должен разобраться со своими делами.
– Ты спятил что ли?! – удивился Джори. – Какие у тебя могут быть дела? Это же не просто смена жительства, а целый переезд в новую жизнь, Натинел!
– Дела, касающиеся приема в доме Кульпаров, – пояснил Вронски и многозначительно подвигал бровями, метнув взгляд в сторону Эллии, которая быстро приняла вид, будто не понимает, о чем речь.
– Точно! – осенило кифареда. – Ты же теперь вроде как настоящий лорд, друг. И можешь туда попасть!
– Именно, – широко улыбнулся вор, – дядя уже распорядился получить для меня приглашение. В конце концов, по возрасту я подхожу под тамошний контингент гостей. И, думаю, явиться на прием со своим личным кифаредом покажется прочим гостям не слишком неуместным.
– Для начала его следует привести в порядок, – хмыкнула Красотуля, – прикупить ему вещичек, как у тебя. И, кстати, почему ты считаешь, что тебя самого у Кульпаров нормально примут? С какой радости им интересоваться лордом-с-помойки? Разве что в качестве диковинки какой…
– Ты оскорбляешь интеллект лорда Вестигэйта, Красотуля, – улыбнулся Вронски. – Разумеется, для местной знати прозвучит совсем иная история. Дескать, все это время я жил в самом захолустье, каком-нибудь маленьком городке на самом краю Серебелла. Да вот беда: померли мои родители, и один у меня остался родственник – дядя. Из последних сил добрался я до Новограда, чтобы его проведать, и, конечно же, он не мог не приютить бедняжку. А заодно начал вводить меня в круг местной аристократии, пока еще не поздно юношу образовывать. Этой легендой, между прочим, я смогу объяснить все странности своего поведения, если оно бросится в глаза местным лордам.
– Звучит достойно баллады, – солидно заметил Джори. – Как думаешь, если я сочиню ее и исполню на приеме, не заслужу ли внимание прекрасной сударыни Эски Гравитас?
– На многое не рассчитывай, – предупредил друга Натинел, извлекая из кармана пачку ассигнатов и передавая кифареду. – Это тебе на новую одежку, кстати. Дядя проспонсировал меня, дабы я не выглядел совсем уж оборванцем в высшем обществе.
Джори, рассыпавшись в благодарностях, мигом умчался прочь, наверняка предвкушая обновки. Эллия, еще немного посидев со своим любимым клиентом, ушла заботиться о других посетителях, и вор с наводчицей остались наедине.
– А теперь ответь мне честно, Натинел, – негромко попросила Марилла, улыбаясь и потягивая подогретое вино из жестяной кружки, – как связано мое задание пригласить тебя к лорду Вестигэйту и рассказанная тобой история?
Вронски помолчал, грея в руках свою кружку и глядя на огонь камина. В принципе, он считал, что врать своей наводчице было не обязательно: Марилла еще ни разу не предавала своего благодетеля, вытащившего ее из дыры под названием улица Чужих Лиц. Но, с другой стороны, стоило ли ее подвергать опасности, передавая ей знания, о которых ему крайне не рекомендовалось говорить?
– Они не совсем связаны, – наконец, решил он внутреннюю дилемму. – Лорд Вестигэйт действительно искал подходящего профессионала. Ему понадобился амулет под названием Пылающее Сердце, который на приеме у Кульпаров так удобно будет перехватить. По-моему, он был весьма навеселе – ты знаешь, какая у него репутация, – и мы уже ударили по рукам, но сквозь алкогольную дымку он все же ухитрился опознать по моей внешности отпрыска собственного братца, могильная плита ему одеялом. Я спорить не стал – зачем? Мне все равно требовался способ проникнуть к Кульпарам, а заявиться к ним официально, как гость – чем не вариант? Если же потом окажется, что я вовсе не племянник лорда, и Вестигэйт обознался – горевать не буду, денежки он мне все одно заплатит, кем бы я ни был. Как ни крутани – и так, и так неплохо.
– Повезло, – завистливо вздохнула Марилла. – Тогда ты на меня рассчитывай, если что. Я уговорюсь с Торном, это так запавшего на меня камердинера звать, чтобы в вечер приема заночевать в комнате с горничными и хоть одним глазком посмотреть на настоящий аристократический прием. И ежели тебе вдруг понадобится чего за забор вынести –только кликни.
– За соответствующий гонорар, разумеется, – улыбнулся Натинел.
– Сам знаешь – приданое на дороге не валяется, – хмыкнула наводчица. – Не будь ты моим другом – в жизни бы собой так рисковать не стала. Эх, замуж бы мне за тебя выйти да деток нарожать… ан не везет: то ты слишком низкого положения, чтобы в жизни как следует устроиться, теперь – слишком высокого. Никак я рядышком с тобой не пристраиваюсь.
– Зато за мной теперь как за каменной стеной, – ухмыльнулся Вронски. – Может быть, когда от Кульпаров уйдешь, к себе служанкой устрою.
– Ты уж береги себя теперь, Натинел, – вздохнула девушка. – Правильно кифаред сказал: в новую жизнь тебе дверь открылась. Уж постарайся и ее не профукать.

@темы: писательство, Серебелл