~writing the fanfick~

Клевое название пока не придумала, пока будет "Гарри Поттер: путешествие туда в поисках обратно". Аннотация - смотри тему дневника от 22 ноября 2015. В общем, кроссовер ГП и сериала "Скользящие", хотя от сериала здесь только идея о перемещении в параллельных мирах.

Текст в комментариях.
UPDATED от 27.02.2016.

@темы: Гарри Поттер, писательство

---

~dream~

Мне сегодня такой потрясающий сон снился! Кто помнит, раньше шел такой сериал - "Скользя́щие" или "Путеше́ствия в паралле́льные миры́" (англ. Sliders)? Так вот, мне приснился кроссовер этого сериала с миром Гарри Поттера. Как будто бы Гермиона, работая с Отделом Тайн, изобрела устройство-артефакт для путешествия в параллельные Вселенные. Они с Гарри и Роном отправились его тестировать... и Рон его сломал. Про то, как они путешествовали из мира в мир, пытаясь вернуться обратно, мне благополучно приснилось около пяти серий, прежде чем я проснулась! Потрясающая история просто!
Кажется, теперь я обязана ее записать...

---

~facts of life~

Меня только что сперли на работе в другой отдел.
Сначала новая начальница библиографии вроде как взяла меня попомогать ее сотрудникам с недельку, а сегодня задним числом оформила у главного директора документы о переводе, и только потом сообщила об этом мне и моей прежней начальнице. Без меня меня женили, что говорится. Хотя и приятно ощущать себя востребованным сотрудником.

---

~writing the fanfick~

Название: "Десять отличий"
Автор: hameleon
Жанр: DarkHarry, AU, Adventure
Размер: макси
Рейтинг: PG
Дисклеймер: Роулинг идет лесом!
Саммари: Повествование ведется от лица Джонни, брата-близнеца Гарри Поттера, Мальчика-Который-Выжил. Хотя, конечно, некоторые волшебники все еще помнят, что у Лили в свое время был только один младенец... Навеяно книгой Майкла О'Двайера "Утопая в беспредельном депрессняке"

Текст в комментариях. Пока фик больше нигде не выкладывается.

Примечания:
- меня всегда бесило, когда в фиках брата Гарри называли каким-то замысловатым именем. Да если бы у Поттеров хватило на это ума, они бы и Гарри замысловато назвали!
- можете делать ставки, кто из близнецов - на самом деле Мальчик-Который-Выжил.

@темы: Гарри Поттер, писательство

---

~dream~

Мне снился весьма любопытный в своей философии сон. Будто бы меня пригласили обучаться в академию светлой магии. Учеников там было довольно мало на такое большое здание, но все они казались очень дружелюбными и приветливыми. Преподаватели с удовольствием знакомили меня со зданием, показали классы и библиотеку. Все было чистенько, ухожено, здание напоминало настоящий сказочный замок. И все готовы были тебе помочь.
А потом для сравнения я пошла в академию темной магии. Там было накурено, шумно - целые толпы студентов бродили по нему. Преподавателей нигде не было видно. Библиотека тоже была большой, но не было понятно, с чего начинать. Никто никому не помогал, каждый был за себя.
Только те, кто хотел учиться, могли ту чего-нибудь достигнуть. И отсев учеников был весьма большим, я полагаю.
Кажется, во сне я постигла какую-то новую философию.

---

~writing the fanfick~

Четвертая часть фанфика "Гарри Поттер и Дух Хроноворота". Текст - в комментариях. Буду выкладывать только здесь, пока не допишу до конца.

UPDATE: Фанфик закончен.

@темы: Гарри Поттер, писательство

---

~writing the book~

Глава четвертая:


* * *
– Милорд Вестигэйт, – вкрадчиво попросил мелодичный девичий голос, когда в очередной раз сменив место, Натинел оказался аккурат между Ринной Кульпар и Эской Гравитас. – Мы заметили, что вы пришли с кифаредом. Отчего бы ему не сыграть пару песен? Это развлекло бы нас и порадовало слух.
– Почему нет? – обезоруживающе улыбнулся Вронски барышням, радуясь, что, наконец, может отвлечься от серьезных бесед. – Эй, Джори, – позвал вор, – сыграй нам что-нибудь по просьбе леди!
– А что угодно услышать прекрасным барышням? – тот час же поинтересовался Финн, с готовностью расчехляя свою китару. – Романс о несчастной любви или веселую песню? А, может, балладу о прекрасной принцессе и злобном драконе?
– О принцессе, о принцессе! – захлопала в ладоши леди Кульпар.
– Только не добрую, а какую-нибудь страшную легенду, холодящую дух! – воодушевленно добавила Эска.
– А я бы предпочла послушать что-нибудь поучительное, что расскажет нам о доброте и смирении, – неожиданно вставила свое слово молчаливая сестра Сидиреана Эннинга. Ринна и Эска, не сговариваясь, хором зевнули, выражая свое отношение к ее предложению: поучительные истории казались молодым барышням верхом скуки и глупости.
– Я могу исполнить все ваши пожелания в одной красивой истории, – широким жестом поклонился Джори, улыбаясь. – Слушайте же…
Кифаред ласково, словно баюкая ребенка, провел пальцами по струнам своей китары. Заиграл тихую, навязчиво-переливчатую мелодию, от первых звуков которой в зале стихли все голоса. Эту балладу редко исполняли в домах аристократов, печальную и предостерегающую. Но Джори никогда не боялся порадовать публику новизной темы. Несмотря ни на что, он был настоящим талантом.
Наконец, средь звенящих вздрагиваний музыки родились слова:

Однажды король собрался в бой –
Враги наседали на дом.
Жену не хотел он брать с собой,
Но та настояла на том.

И конь уже бьет копытом под ней,
И меч над челом воздет,
Подтянуты крепко подпруги ремней,
И в лица бьет зарева свет.

Голос кифареда стал громче, увереннее, он звенел в тиши залы, эхом отражаясь от стен:

Та битва опасной и жаркой была –
Сердца там сложил не один;
Из уст на уста переходит молва,
Как дрался король господин.

А рядом с ним, как прекрасный сон,
Светился заревом свет.
И над волной золотистых волос
Карающий меч воздет.

Мелодия незаметно переменилась на более веселую, эмоциональную, пальцы Джори быстро перебирали струны китары:

И вот «Победа!» – кричат друзья,
«Проклятье!» – кричат враги,
«Мы победили – муж мой и я!» –
Королева сказала им.

Но тут идут побратимы в борьбе,
И с уст их срывается смех:
«Смотри король, привели мы тебе
Награду получше всех!»

Тут музыка опять замедлилась, певец задержал дыхание, словно перед глазами его вставали образы из песни:

И видит король – перед ним дочь луны,
Бледна и прекрасна собой.
И он, не слыша шагов вины,
Сказал: «Пойдешь ты со мной».

«Но как же я?» – вопросила жена,
И вот какой был ответ:
«Прости, дорогая, но ты не она», –
И вмиг погас ее свет.

И ввел король в дом молодую жену,
Чтоб жить с нею, в счастье тоня…
А та, что он бросил, сказала ему:
«Ты еще вспомнишь меня».

До этого момента музыка все замедлялась и замедлялась, она стала почти неслышимой, как вдруг зазвенела с новой силой, и все больше грустных переливов слышалось в ней:

И вот минул год и еще десять дней,
Как вдруг занемог король.
Не смог он встать с постели своей,
Его окружала лишь боль.

И вспомнив слова своей первой жены,
Из уст его вырвался крик:
«Нет, я не верю, не помню вины!
Ну ка, позвать ее вмиг!»

И слуги искали ее везде,
Средь всей известной земли;
Вернувшись, сказали: «Ее нет нигде!», –
Лишь могилу нашли они.

Король лежал уж на смертном одре,
Меч смерти над ним был воздет…
Но кто там стоит близ закрытых дверей,
Прозрачный и бледный на свет?

Голос кифареда стал чуточку ниже, музыка зазвучала зловеще:

«Жена, ты ли это?!» – воскликнул король,
И вот ответ был каков:
«Я призрак, я больше не чувствую боль,
Ушла я от жизни оков».

И молвил ему призрак первой жены:
«Ты хочешь спастись от всех бед?
Ты должен тогда умертвить дочь луны,
И сердце ты съешь на обед!»

Сказав это, призрак тотчас же пропал,
Король – вмиг исполнил указ,
Убил он жену, ее сердце пожрал…
И умер в мученьях тотчас!

Последний куплет Финн почти что выкрикнул:

А призрак первой жены
Исчез, когда взялся рассвет…
Но людям все снятся сны,
Где карающий меч воздет!

И замолк, окруженный эхом последнего звука. Мгновение гости сидели молча, но потом вся зала, особенно Ринна и Эска, захлопали в ладоши.
– Какая красивая история! – воскликнула Ринна. – И ужасная! Неужели вы ее сами придумали, сударь?!
– Отнюдь, я уже слышала эту балладу, – неожиданно заметила Ингунна Лъедхольф. – Ее сложили в очень давние времена, когда на Регнуме еще практически всецело повелевала империя Файетт, а Фригга только начинала становиться отдельным государством. Она повествует о Гьенмаре Стромвилле, последнем короле наших земель, и его двух женах: Хольдре Устхолл и лунной жрице фейа по имени Лирилинда Паллавир. Не знаю, насколько правдива эта история, но именно с тех пор во Фригге больше никогда не было королей. А Хольдру до сих пор считают продавшей свою душу демонам, дабы отомстить своему мужу за предательство, воистину достойное Первенца. Кстати, – тут Ингунна усмехнулась, – говорят, что исполнение песни Хольдры в доме считается дурным предзнаменованием для тех, у кого не слишком-то чисто на душе.
– Ну, нам это ничем не грозит, не так ли? – улыбнулась ей в ответ Эска, покосившись на принца. Натинелу почему-то не понравилось выражение ее лица.
Леди Аингейл Эннинг встала со своего места и приблизилась к кифареду.
– Что заставило вас спеть именно эту балладу, сударь? – строго спросила она.
– Не знаю, – тот смущенно повел плечами. – Как-то раз, прогуливаясь по городу, я услышал ее, слова понравились и запомнились мне. Я не думал, что она основана на реальных событиях…
Леди Ринна оглядела своих гостей и нахмурилась.
– Вас всех, что, и правда беспокоит эта глупая песенка? – возмутилась она. – Это всего лишь баллада, не правда ли, милорд Вестигэйт?
– Разумеется, – Вронски раньше слышал эту балладу от Джори, но никогда не задумывался над ее смыслом. Только сейчас он вспомнил о страшном культе демона Справедливого Возмездия, который вроде бы до сих пор бытовал у фриггийцев. Считалось, что служители культа тайно проникают в дома грешников, где карают неправых, отрубая мечами им головы. Натинел уже успел мысленно обозвать Джори недоумком за то, что ему пришла в голову именно эта песня.
– Сударь кифаред, сыграйте нам лучше что-нибудь веселое, – попросила Финна Эска Гравитас. – А мы попросим слуг принести нам игристого вина и забудем о глупой сказке. Вы не потанцуете со мной, милорд Вестигэйт?
Натинел поднялся со своего места и, склонившись в поклоне, приобнял девушку за тонкую талию. Финн заиграл быструю легкую мелодию, и они закружились в осеннем вальсе, простом, но милом танце, популярном в Новограде в этом сезоне. Рядом танцевали принц с именинницей, леди Аматрикс с лордом Эльтьером, Ингунна Лъедхольф с лордом Интегритом, а юный Морвен Паспарти, поколебавшись, пригласил на танец Аингейл Эннинг, впрочем та любезно согласилась. Не участвующие в танцах лорды и леди вновь наполнили свои бокалы вином, расселись по кушеткам и вступили в задумчивые разговоры ни о чем, из тех, что практически стираются из памяти на следующее утро.

* * *
Когда маятник на высоких напольных часах из вишневого дерева пробил двенадцать тяжелых ударов, лорд Райдрик Кульпар объявил, что гости, должно быть, устали, и по этому случаю служанки уже подготовили всем комнаты для приятного сна. Лорды и леди, некоторые из которых уже частенько прикрывали ладонями рот, стараясь скрыть невольные зевки, поблагодарили хозяев за прекрасный вечер и поспешили наверх, в свои комнаты. Джори, все время крутившийся близ леди Эски и даже удостоившийся нескольких разговоров с ней, попытался было проследовать за своей возлюбленной, но был довольно бесцеремонно выпровожен прочь, в нижние комнаты дома, туда, где отдыхала прислуга. Пробурчав про себя что то не особо лестное, Джори сквозь узкий коридор прошел в левое крыло здания, где практически нос к носу, неожиданно вышагнув из за угла, столкнулся с Красотулей и одной из служанок-раттусок.
Сейчас Марилла Тремен вовсе не походила на ту разгульную девицу, в облике которой Финн впервые увидел ее в «Приюте Ушедших Лет». Красные сапоги куда то подевались, огненные волосы девушки были уложены в пышную прическу, скрывающую рожки, а на лице не было и следа косметики. Марилла была одета в скромное темно-синее платье и черный корсет; она, как показалась кифареду, даже стала пониже ростом.
Увидев Джори, девушки прервали свой разговор.
– Иди, Дарстия, – кивнула Красотуля служанке, – я сама покажу господину кифареду его комнату, а потом догоню тебя.
Дарстия окинула стройную фигуру Финна нахальным взглядом, хихикнула и, подхватив хвост, чтобы не мешался под ногами, скользнула прочь.
– Тебя и не узнать, Красотуля, – обратился Джори к девушке, убедившись, что они остались наедине. – Не знай я, что это ты, ни за что бы не признал в такой скромной барышне воровскую наводчицу.
– Ш ш-ш, – прошипела Марилла, цепко ухватив кифареда за локоть. – Не так громко, а вдруг Дарстия подслушивает за углом? Надо же соблюдать элементарные меры предосторожности!
Она провела Джори в скромную, но уютную комнатку в помещениях прислуги, заперла за собой дверь на ключ и со вздохом облегчения опустилась на кровать.
– Знал бы ты, как меня все это раздражает! – сказала она, закуривая тонкую длинную сигариллу. – Сальные взгляды этого Торнски, хихиканье крысолюдок… Я, конечно, актриса в своем роде, но не до такой же степени, Спящий побери! А ты как? Смог охмурить свою селедку?
– Какое там, – буркнул Финн, без спроса наливая себе вина из графина, стоящего на ночном столике; тут же стоял и причитающийся кифареду ужин, – на мой вкус, она слишком высокого о себе мнения, чтобы сойтись со мной поближе. Эх, если бы я еще не опростоволосился так со своей балладой, можно было бы хоть на что то рассчитывать…
– А, по моему, неплохая песенка была, – заметила Красотуля. – Мы с Дарстией подслушивали у дверей; она сказала, что если бы ей кто нибудь спел такое, она непременно растаяла бы.
– Пф-ф, – Финн пренебрежительно хмыкнул, – у крыс всегда были низкие запросы. А вот такие, как леди Эска, на дороге не валяются. Леди… – и он мечтательно вздохнул.
– Интересно, это только я, что ли, замечаю, какая она страшная? – задумчиво пробормотала Марилла, не рассчитывая, впрочем, что кифаред ее услышит.
– А как твои дела, кстати? – перевел тему Джори. – Что ты вообще делаешь тут?
– Занимаюсь вычислениями, – хмыкнула Красотуля. – Если Вронски провалится, и амулет Веннеда окажется в чужих руках, я должна вычислить, чьи именно это руки и сообщить своему нанимателю. И, между прочим, я еще ни разу не проигрывала дело! – заметила она, вставая и подходя к окну. Широко распахнув его, девушка присела на подоконник. – А какая луна сегодня! – заметила она.
Сумеречный пейзаж за окном освещал лишь желтый и ноздреватый, как сыр, круг луны, назойливо светившей прямо в окна особняка.
– Полнолуние, – заметила Марилла. – Время страшных сказок и исполнения дурных предзнаменований.
Финн вспыхнул.
– Ты специально, да? – возмутился он. – Не напоминай мне даже об этой балладе! В конце концов, что может такого случиться в особняке истинных хозяев мира сего?!
И тут они услышали крик.

* * *
Когда раздался крик, Натинелу весьма повезло: он все еще находился в предоставленной ему комнате. Спать он не собирался: ему предстояла вылазка с целью рекогносцировать место расположения Тайрона Веннеда и его амулета. Если бы он уже покинул свои покои, то вряд ли бы сумел объяснить, что делает в коридоре.
Гости высыпали наружу из своих комнат. Крик, переходящий в пронзительный визг, который могут издавать только раттусы, раздавался с третьего этажа, в то время как гостевые покои находились на втором. На третьем, насколько Вронски помнил планировку дома из документов Вестигэйта, располагались хозяйские спальни, кабинет лорда Кульпара, оружейный зал и птичник.
Крик служанки-раттуски доносился как раз из птичника. Крысолюдка протяжно вопила на одной ноте, тиская в руках свой передник, а перед ней, раскинув руки, распростерлась на полу хозяйка дома, Тришта Кульпар. На лице ее не было ни кровинки. Рядом с леди валялся разбившийся бокал и кувшин вина, вероятно, оброненный служанкой. Перепуганные воплем птицы прятались от глаз на ветках декоративных деревьев.
Рядом с Триштой на коленях стоял лорд Кульпар и бережно сжимал в руках ее ладонь. Ринна и Эска, очевидно вместе заночевавшие на третьем этаже, стояли, испуганно обнявшись. Глаза девушек были уже на мокром месте.
Тайрон Веннед, вышагнувший вперед из толпы набежавших гостей, бесцеремонно дернул служанку за чувствительное ухо – это был эквивалент человеческой пощечины для раттусов. Та, наконец, прекратила вопить и зашмыгала носом, тихонько попискивая. Тайрон склонился над леди Триштой и прощупал ее пульс.
– Сердце бьется, – заявил он под раздавшиеся вздохи облегчения. – Но я должен немедленно проанализировать то, что она выпила, чтобы сказать наверняка, насколько это для нее опасно. Промывать желудок пока не следует – после взаимодействия с желудочным соком яд мог трансформироваться в кислоту, и тогда промывание скорее повредит ей, чем поможет. У вас в доме есть лаборатория?
– Разумеется, сударь, – Райдрик Кульпар с благодарностью посмотрел на мага. – В подвальном помещении. Но…может, мне лучше вызвать лекаря?
– Скорее уж, констеблей, – заметил Биорах Гравитас. – Не сама же она решила отравиться?
Принц Кеагаран, которого за общим волнением оттерли в сторону от места происшествия, выступил из-за спины своего телохранителя и прищурился:
– Вы считаете, лорд, имеет место быть покушение на жизнь?
– Не сомневаюсь в этом, мой принц, – хмыкнул Биорах. – И вряд ли это был кто-то посторонний.
– Но кому она могла помешать! – в бешенстве воскликнул лорд Кульпар. – Она же совершенно невинна!
– Мы выясним это, лорд, – мягко сказал принц, приблизившись и положив ему руку на плечо. – Тем более, насколько мне известно, поместье запечатано, и никто не может ни проникнуть в него извне, ни выйти наружу до тех пор, пока этого не позволят хозяева дома. Я прав, лорд Кульпар?
– Да, мой принц, – кивнул тот. – Зачарованная ограда не пропустит никого и ничего.
– В таком случае мы быстро выясним, кто преступник, – улыбнулся Кеагаран. – У нас есть маги, у нас есть представитель власти – я, и у нас есть профессиональный телохранитель, неоднократно сталкивавшийся с подобными случаями – мой друг сударь Элстабан Менски.
Охранник принца, доселе стоявший неподвижно подле него и молчавший, сухо поклонился.
– Так что, – продолжил принц, – предлагаю всем заняться своими делами. Вы, сударь Веннед, идите анализировать яд и готовить противоядие. Вы, лорд Кульпар, как единственный из нас, кого пропустит ограда, отправляйтесь за констеблями. Всем остальным предлагаю расположиться в малой гостиной, которая, впрочем, достаточно велика, чтобы разместить всех нас с удобствами, где я проведу дознание. Как вас зовут, сударыня? – ласково обратился принц к всхлипывающей раттуске.
– Эс… Эспья Оут, мой Принц, – пропищала она.
– Соберите остальных слуг, сударыня Оут, чтобы мы могли расспросить их тоже, – попросил ее принц. – А заодно принесите с собой немного вина – нам всем нужно успокоиться. Только без яду на сей раз! – он улыбнулся собственной шутке.
– Здесь присутствуют не все из гостей, – сказал Натинел, окидывая взглядом птичник. – Вероятно, некоторые проигнорировали крики.
– Или сделали вид, что проигнорировали, – заметил Сидиреан Эннинг, – чтобы сохранить себе алиби на момент покушения.
– Тогда вы двое разыщите всех их и пригласите в гостиную, – решил Кеагаран. – Вы двое сильных мужчин, и если кто-то нападет на вас, вы сумеете отбиться.
– У них можэт быть оружиэ, – заявил Баштаар ип Кадир, посол Корабельного Предела. – Нам сказали приэзжать бэз оружия, но эсли кто-то – злодэй, он мог взять нож или рэвольвэр.
– Тут неподалеку находится оружейная, – сказал лорд Кульпар, поднимаясь с колен. – Мы можем вооружиться…
– Ни в коем случае! – перебил его принц. – Не хватало еще, чтобы мы тут в сумятице перебили друг друга! Тем более, – помолчав, добавил он, – мой телохранитель и так вооружен. Полагаю, его защиты нам будет вполне достаточно.
Натинел тоже был вооружен. Он пронес выкидной нож, спрятанный в надрезанной подкладке своего ботинка. В подкладке другого скрывался набор отмычек. И вор готов был поспорить, что в широких халатах островитян при желании можно было пронести целый арсенал – в конце концов, никто не обыскивал их на входе.
Меж тем Тайрон Веннед отправился в лабораторию, лорд Кульпар за констеблями, а гости, во главе с принцем, в малую гостиную. Ринна задержала только лорда Гравитаса, попросив того помочь перенести мать в ее покои. Она вообще хотела остаться рядом с ней, но принц убедительно заявил, что сначала он должен опросить всех.
На втором этаже Натинел и Сидиреан обнаружили не вышедших на крик фейа; леди Аматрикс, которая в тот момент как раз принимала ванну и попросту ничего не услышала за шумом воды; племянницу Баштаара ип Кадира; Морвена Паспарти, которого не пустили родители, и совершенно пьяного Эггана Эльтьера, заботливо охраняемого его магом.
– Убийство? – широко раскрыла глаза Бьятона, когда Эннинг и Вронски сообщили ей новости. – Леди Кульпар мертва?!
– Пока нет, – успокоил ее Сидиреан. – Сударь Веннед наверняка сумеет предотвратить распространение яда.
– Но как кто-то мог проникнуть в дом? – мелодично проговорила фейа Филтиарна. – Мне казалось, здесь одна из самых лучших магических защит…
– В том-то и дело, что никто не проникал, райа, – мрачно сказал Натинел. – Кажется, это кто-то из гостей.
– Надеюсь, нас не подозревают, милорд, – мягко сказал Айемер. – Нам не хотелось бы обострения отношений с Серебеллом.
– Принц проведет дознание и все выяснит, – успокоил его Сидиреан. – Наверняка он установит вашу непричастность.
– Я хотел бы помочь! – встрял Морвин Паспарти. – Я бы…
– Лучше нам не встревать в это дело, парень, – пробормотал Эгган Эльтьер, положив мальчику руку на плечо. – Это грязное пятно на репутации, скажу я тебе, застрять в доме с убийцей.
Морвин с отвращением покосился на пьяницу и осторожно отошел от него к Сидиреану, к которому испытывал явно большее доверие.
– Любопытно, почэму всэ так увэрэны в компэтэнтности тэлохранитэля принца? – тихо пробормотала Кианон ип Кадир. – В концэ концов, мы видим эго в пэрвый раз. Мой дядя говорил, это новый чэловэк при дворцэ королэвы, а он работаэт послом в Новоградэ ужэ дэсять лет…
– Не только он один новый человек в нашей компании, – заметил Сидиреан, явно намекая на саму Кианон, но Натинел тоже почувствовал себя неудобно. Его биография была шита белыми нитками, и если бы кто-нибудь озадачился проверить происхождение «племянника Вестигэйта», то явно бы обнаружил некоторые нестыковки. До сих пор только имя лорда Карадока охраняла вора от ненужных подозрений.

* * *
Гости и прислуга проследовали за принцем в комнату, называемую малой гостиной, расположенную на первом этаже особняка. Эта зала была много меньше той, с фонтаном, но гораздо уютнее. На обитых темно синим бархатом стенах висели различные портреты в золоченых рамах, изображающие предков четы Кульпар, повсюду стояли мягкие кресла и пуфики, а у дальней от двери стены высился камин из темного мрамора. Гости располагались в креслах, встревоженно переглядываясь, раттуски принесли с собой глинтвейн и теперь разливали его по кружкам. Марилла Тремен, которой пришлось идти вместе со всеми, скромно принялась разжигать камин, молясь, чтобы на нее никто не обратил внимание. Любой новый человек в данной ситуации грозил вызвать виток очередных подозрений.
Лорд Пиран Паспарти молчаливо мерил шагами комнату, нервно посасывая незажженную трубку. Вгрдчан Ктмсон тихо ругался на скрмжбукском. Эска тихо плакала, уткнувшись в плечо леди Аргоны. Остальные занимались кто чем: пили кофе или глинтвейн или просто сидели, изредка бросая тревожные взгляды на дверь, ожидая прибытия оставшихся. Джори Финн машинально перебирал струны своей китары, пока Херлейт Лъедхольф сдержано не попросил его прекратить. Обстановка накалялась все более.
– Что нам теперь делать? – тихо проговорила леди Аингейл, обращаясь, в сущности, ни к кому.
– Как вы думаете, кто это мог быть? – решительно поинтересовалась Ингунна Лъедхольф. Госпожа уже почти пришла в себя после неожиданного происшествия. – Кому могло понадобиться убивать нашу хозяйку?
– Среди нас много новых лиц, – лорд Гверн Интегрит казался неестественно спокойным. – Племянник Вестигэйта… племянница ип Кадира… даже вы. Что мы знаем о каждом? В сущности ничего. Это мог быть любой из присутствующих.
– С другой стороны, у них меньше всего мотива, – рассудительно заметил принц, внимательно слушающий разговоры. – И, разумеется, я могу поручиться за госпожу Лъедхольф. Моя мать прекрасно ее знает.
– На леди Кульпар могла покуситься только эта стерва Бьятона, – зло прошептала Эска Гравитас. – Ринна говорила мне по секрету, что та давно заглядывается на ее отца… не удивлюсь, если у них греховная связь.
– Похоже на женский почерк, – кивнул ей Херлейт. – Мужчина, скорее всего, использовал бы нож или револьвер. Кажется, у нас уже есть один подозреваемый.
В это время в комнату вернулся Вронски с остальными гостями, встретивший по пути лорда Гравитаса и заплаканную Ринну. Взгляды сидящих в гостиной автоматически устремились к ним. Леди Аргона подбежала к сыну и крепко обняла его.
– Все будет хорошо, мама, – пробормотал подросток, неловко обнимая ее в ответ.
– Так, – принц громко хлопнул в ладоши. – Все в сборе, предлагаю начать.
– Но сударя Веннеда все еще нет, – заметила леди Аматрикс.
– У него ответственное дело, – Кеагаран пожал плечами. – И потом, если бы он был виновен, он не стал бы делать противоядие. Вот если оно у сударя не получится, тогда и начнем его подозревать. Все согласны?
– Почему нет? – пожал плечами лорд Гравитас. – Я доверяю своему именному магу.
– Хорошо, – принц отступил из центра комнаты и жестом предложил вести допрос своему телохранителю. – Прошу, сударь Менски.
– Благодарю, мой принц, – коротко поклонился тот, вставая со своего места. – Итак, лорды и леди. Все мы, так или иначе, сейчас являемся свидетелями покушения на убийство. Как правило, в каждом деле вначале следует именно допрос свидетелей. Понимаю, что никто ничего не видел, но! – он поднял палец. – Все вы, так или иначе, знаете друг друга дольше, нежели я. Возможно у вас есть какие-нибудь подозрения, версии. Я хотел бы, чтобы вы рассказали мне о них. Повторяться не следует, только дополнять друг друга, если кто-то что-то забудет упомянуть. Попрошу не скрывать ничего и предполагать даже то, что вам самим покажется пустяком или глупостью. Только сообща мы сможем извлечь бриллиант истины из кучи дерь… гх-м… прошу прощения. В общем, продолжим. Думаю, никто не будет против, если мы начнет с Его Высочества. У вас есть версия, мой принц?
– Супруг, – тут же заявил Кеагаран, бесшабашно улыбаясь. – Я читал немного о расследованиях и знаю, что в большинстве случаев оказывается виноватым муж или жена. Возможно, у них сильно разладились отношения.
– Папа никогда не сделал бы такого! – возмутилась Ринна, вскакивая со своего места.
– Мы должны проработать все версии, миледи, – успокаивающе поднял руки Менски. – У вас есть своя?
– Она! – девушка ткнула пальцем в стороны Бьятоны Аматрикс. – Вечно они с моим отцом шушукались, когда думали, что мама не слышит! Она же практически безродная! Вот и рассчитывала выйти замуж поудачнее, за богатого вдовца!
Леди Аматрикс покраснела, как вареный рак.
– Да как ты смеешь, мерзавка! – взвизгнула она. – Я чту Спящего и Мать-Блудницу и в жизни шепоту Первенца не поддавалась! Как у тебя только язык повернулся…
– Между прочим, эта версия не отменяет мою, – принц, похоже, пребывал в полном восторге от происходящего. – Леди Аматрикс и лорд Кульпар вполне могли сговориться!
Теперь на него смотрели уже две разъяренные змеи в обличие леди.
– У меня есть другая версия, – громко сказал Биорах Гравитас, прежде чем его дочь присоединилась в возмущениях к своей подруге. – Возможно, отравление совершили лишь с целью отвлечь наше внимание от действительного преступления.
– Какого же? – с живостью переспросил принц.
– У моего мага давно пытаются похитить его амулет, подозревая, что в нем скрыта невиданная ила, – пожал плечами лорд Гравитас. – Возможно, леди Кульпар – невинная жертва. Пока мы спорим, разбираясь, кто прав, а кто виноват, вор тихо сидит и выжидает, когда мы утратим бдительность, чтобы совершить свое грязное злодейство.
– Но развэ мы нэ утроим бдитэльность послэ покушэния, а нэ наоборот? – простодушно удивился Баштаар ип Кадир. – Вы, сэрэбэллцы, такиэ странныэ…
– Между прочим, вы один из подозреваемых, лорд кораблевладелец, – кокетливо улыбнулась ему Эска. – Вы, фейа и карлик. Все вы можете быть иностранными шпионами, а леди Кульпар – вашим агентом, которого раскрыли, и оттого потребовалось ее устранение.
Островитянин задохнулся от возмущения.
– Или это могу быть я, – смешался Натинел, стараясь разрядить обстановку. – В конце концов, я новичок на этом празднике жизни, никто меня не знает. Мало ли чем я занимался у себя в Старокаменске…
– Хорошая версия, – одобрительно кивнул ему принц. – Тогда нужно подозревать и меня тоже. Вдруг леди Кульпар работала на меня, и я решил устранить ставшего неугодным мне человека?
Все хором заверили принца, что уж кого-кого, а его точно никто не подозревает.
– К сожален… гх-м… прошу прощения. К счастью, леди Кульпар все еще не мертва, – продолжил Элстабан Менски, поняв, что версий больше не будет. – Поэтому призвать ее дух и допросить его мы пока не можем.
– Мы в любом случаэ нэ можэм эго допросить, – неожиданно подал голос Орджи ип Хабиба, маг Эльтьера. – Ни я, ни ип Мороса, как я думаю, этой магиэй нэ владээм. Мы малэфики, нэ нэкроманты.
Нмачи ип Мороса согласно кивнула, подтверждая эти слова.
– А Тайрон Веннед? – на всякий случай уточнил Менски, смотря на лорда Гравитаса.
– Насколько я знаю, нет, – покачал тот головой. – Основной его профиль – алхимия, и именно поэтому он сейчас занимается противоядием. Другие знания он получил, занимаясь изучением демонологии и артефакторики.
Натинел невольно отметил для себя, что основная специализация Веннеда говорит против него: если он может изготовить противоядие, значит, запросто сделает и яд, верно? Но промолчал, не желая поднимать очередную волну возмущений.
– Это первенцовски плохо, – вздохнул Менски. – Потому что никто из вас не предположил еще одну версию, возникшую у меня в голове. Преступник может быть просто-напросто маньяком, психом, которому нравится убивать. Если это так, он продолжит убивать или, по крайней мере, пытаться.
В этот момент дверь в малую гостиную открылась, и на пороге появился Тайрон Веннед.
– Я сделал это! – горделиво заявил он, демонстрируя присутствующим флакон с противоядием. – Как я и подозревал, леди Кульпар была отравлена Нектаром Милосердия. Я бы с удовольствием рассказал вам о нем, но нам надо поспешить дать леди противоядие прежде, чем будет слишком поздно. Миледи Ринна, попрошу вас подняться со мной – лучше будет, если леди Кульпар первым увидит родное лицо, когда очнется.
Тайрон, Ринна, а вместе с ними и лорд Гравитас, желающий удостовериться, что все будет в порядке, направились на третий этаж, к покоям леди Тришты. Дверь была заперта на ключ, который сейчас висел на шее Ринны. Однако, когда дверь открыли, девушка ахнула и упала в обморок, маг выронил противоядие, а Биорах громко выругался: из груди женщины, лежащей на кровати, торчал огромный островитянский мачете. Убийца все-таки довершил свое дело.

@темы: писательство, Серебелл

---

~writing the book~

Глава третья:

* * *

Особняк почтенной четы Кульпар, как, впрочем, и все богатые дома Новограда, был воздвигнут на улице Ярких Улыбок, которая располагалась в самом центре города, широким кольцом охватывая королевский дворец. Каждый дом, стоящий на ней, был окружен небольшим частным парком, превращенным силами садовников-раттусов в маленькое произведение искусства. Парки изобиловали плодовыми и декоративными деревьями, крошечными озерами, изящными мостиками и беседками. Конечно сейчас, в конце осени, все деревья были припорошены снегом, цветы в розариях давно отцвели, а прудики подернулись льдом, потому парки в основном отличались друг от друга лишь количеством скульптур из разноцветного мрамора, расположенных в укромных уголках.
Один из таких парков прятал в сени заботливо подстриженных пихт изящный трехэтажный дом, фасад которого был весь увит особого сорта плющом, завезенным из снежной Фригги и оттого незамерзающим даже при низких температурах. Крылья здания оканчивались высокими остроконечными башенками серого цвета, не грязно-серого, но того благородного оттенка, который называют дымчатым. Навершия башенок были украшены медными флюгерами в виде экзотических птиц, которых очень любила леди Тришта Кульпар, хозяйка дома. Она же повелела соорудить большой птичник на третьем этаже особняка и, хотя приобретение редких певчих пород обходилось лорду Райдрику Кульпару в изрядные суммы, с тех пор каждое утро обитателей замка начиналось с красивого птичьего пения.
Парк окаймляла причудливая позолоченная ограда, ажурная, она казалась на первый взгляд непрочной и ненадежной. Сейчас, ранним вечером, ворота ее, расположенные в высокой арке, были широко распахнуты, и в них то и дело въезжали на собственных мобилях долгожданные именитые гости, прибывшие поздравить Ринну Кульпар с шестнадцатилетием. Четыре служанки-раттуски, служащие семье, сбивались с ног, стараясь препровождать каждого визитера в дом с максимальными почестями, лорд Райдрик украдкой вздыхал, прикидывая, во сколько ему все это обойдется, а леди Тришта вся светилась от предвкушения празднества.
Те из гостей, кто уже успел прибыть на место, расположились в главной зале близ миниатюрного фонтанчика, испускающего из себя потоки ароматизированной воды, и угощались вином и легкими закусками, поданными прислугой. Здесь были лорд Сиридеан Эннинг и леди Аингейл, его сестра: скромная темноволосая девушка, всецело посвятившая себя служению более целомудренной ипостаси Матери-Блудницы с уклоном в полное отстранение от всего мирского. Разумеется, Кульпары предпочли бы не приглашать замкнутую в себе фанатичку, но лорд Сиридеан, будучи желанным в каждом доме неженатым юношей двадцати двух лет отроду, никуда не приходил без своей возлюбленный сестры.
Прибыл также и лорд Гверн Интегрит, тихий и неуверенный в себе молодой человек, как считала леди Тришта, не без странностей: вместо именного мага с заслуженной в Новограде репутацией юноша предпочел нанять безродную малефичку из Корабельного Предела , некую Нмачи ип Мороса, сегодня сопровождающую своего лорда на прием. Райдрик Кульпар подозревал, что малефичка по совместительству является также любовницей Интегрита; говорил он об этом и жене, но Тришта никак не могла поверить в такое распутство. Как истинная уроженка Серебелла и ревнительница веры в Спящего и Мать-Блудницу, совращенную Первенцем, Тришта даже подумать не могла о том, что девушка может согласиться вступить в интимную связь без последующего затем брака. Лорду Кульпару, напротив, такие мысли были хорошо знакомы, ибо еще одна из прибывших гостей, восемнадцатилетняя леди Бьятона Аматрикс, давно являлась пылкой любовью и страстью чресл пятидесятилетнего ловеласа, будучи великолепной заменой жене, изрядно охладевшей к постельным играм после рождения дочери. В отличие от хрупкой и аристократически тонкокостной Тришты Кульпар леди Бьятона была наделена грудью, размеру которой завидовали даже таураски, пухлыми сочными губками, пышной копной рыжих волос, осиной талией и холодным расчетливым умом седьмой дочери знатных, но весьма небогатых родителей.
– Лорд Натинел Вестигэйт с сопровождением! – объявил единственный человек-слуга Кульпаров, некий Торн Торнски, совмещающий должности дворецкого и камердинера, пропуская очередного гостя в гостиную. Пять пар внимательных глаз тут же уставилось на вошедшего: имя этого лорда аристократам Новограда было практически незнакомо.
Лорд Натинел, снимая на ходу тонкие белые перчатки, вошел в залу. Он был весьма красив, как отметила про себя леди Тришта: чем-то похож на Сиридеана, высокого стройного брюнета, однако более тонок в кости. Он был одет в темно-синий фрак, из кармана которого виднелась золотая цепочка часов, а улыбка лорда, хоть и немного настороженная, была все-таки весьма приятной. Следом за молодым человеком вошел кифаред в новеньком золотистом рединготе, который сразу же согнулся в почтительном поклоне, а сам Натинел, быстро оглядев помещение, мгновенно вычислил хозяйку дома, приблизился и церемонно склонился к ее руке.
– Мое восхищение, леди Кульпар, – произнес он мягким вкрадчивым голосом. – Я счастлив почтить сей прекрасный дом своим скромным присутствием и надеюсь, что вы соблаговолите не гневаться на меня или моего дядю от того, что мы приняли ваше приглашение на этот раут лишь в самый последний момент.
Тришта милостиво улыбнулась, прекрасно помня, что это именно Карадок просил ее принять своего негаданно приехавшего племянника, а вовсе не она с нетерпением ожидала прибытия родича главного развратника Серебелла. «А он достаточно мил, чтобы понравиться Ринне, – отметила для себя леди Кульпар. – Остается только надеяться, что характером он пошел не в своего дядю».
– Полноте вам, я рада вашему присутствию, – вслух сказала она. – Ваш дядя, лорд Вестигэйт так редко соглашается посещать официальные рауты… Теперь же, я надеюсь, ваша фамилия снова начнет появляться в списках гостей.
Натинел еще раз очаровательно улыбнулся, поклонился остальным гостям и, взяв с предложенного служанкой подноса бокал, расположился в самом дальнем кресле, близ камина. Его кифаред наконец разогнулся и, нервно улыбаясь, встал за спиной своего хозяина. Леди Бьятона, исподтишка разглядывающая вновь прибывших, отметила, что певец еще явно никогда не бывал в высшем обществе и не знал, куда себя девать.
– Посол Корабельного Предела кораблевладелец Баштаар ип Кадир с племянницей Кианон ип Кадир! – представил дворецкий следующих гостей. Глаза Натинела тотчас же устремились к ним. Посол им Кадир был высок, сухощав, чернокож, как и все островитяне, и обладал внушительной длины черными усами, заплетенными в тонкие косички. Он был одет по островной моде в длинный парчовый халат, шитый золотыми и серебряными нитями, перевязанный широким желтым кушаком. На ногах его были тканые туфли с загнутыми вверх носами, украшенные крупными жемчужинами. На руках красовалось несколько золотых перстней. Племянница посла была стройна как кипарис и отличалась девственной красотой юности, на фоне которой меркла даже изысканная роскошь внешности леди Бьятоны. Кианон была облачена в шаровары до того пышные, что казались юбкой, а верхняя часть ее одежды представляла собой укороченный вариант халата с широкими рукавами, стянутый на поясе газовым шарфом, концы которого были собраны за спиной в причудливый бант. Согласно островным традициям, украшения были на ней везде: в виде колец, наручных и ножных браслетов, плотно обхватывающего шею ожерелья, многочисленных серег – по шесть штук в каждом ухе, а также тонкого кольца в середине нижней губы и обруча на голове, украшенного россыпью маленьких рубинов. Это говорило о том, что Кианон ип Кадир была не замужем: все золото, висящее на девушке, представляло собой приданое, которое ее отец обязывался отдать жениху вместе со своей дочерью. Замужние островитянки украшений не носили, а лица свои прятали под специальными масками, не позволяющими ни посторонним видеть их, ни самим женщинам рассматривать других мужчин.
– Посол Скрмжбука мастер Вгрдчан Ктмсон, – как следует прокашлявшись, объявил дворецкий следующего гостя.
В гостиную вступил карлик , на которого тут же с любопытством уставились. Скрмжбук до сих пор считался закрытой страной, несмотря на активную торговлю с Серебеллом и Корабельным Пределом, так что все присутствующие без исключения карликов видели только на приемах в королевском дворце – а Натинел с Джори и вовсе впервые встречали.
Карлик был совершенно лыс, как и все представители этой расы, болезненно белокож, а его большие круглые глаза даже в ярко освещенной зале отсвечивали слабым серебряным светом, указывая на способность этой расы видеть в темноте. Он был одет в черный фрак по моде Серебелла, однако совсем без технических приспособлений этот выходец из-под гор обойтись, разумеется, не мог: слабые от природы, карлики стремительно быстро развивали научный прогресс, сочетая механику и артефакторику, отчего опережали в развитие людей на добрых полсотни лет. Своими открытиями они делиться, впрочем, не любили, предпочитая сохранять преимущество и предлагая свои изделия только очень редким людям, которые каким-то чудом сумели наладить с упрямыми коротышками контакт. Вот и сейчас мастер Ктмсон нес на своем теле замысловатое приспособление, облегчающее ему жизнь: стальной дубликатор позвоночника, надетый прямо поверх фрака и поблескивающий драгоценными камнями-артефактами, использующимися как накопители энергии для работы полуприводов. По сути, это был самый настоящий экзоскелет, которые карлики не снимали никогда, покидая родное подгорье. Благодаря усилителями, соединенным с нервной системой рук и ног, силой карлик запросто мог поспорить со взрослым мужчиной и даже, поднапрягшись, с таурасом.
Карлики были весьма неприятны в общении, к тому же было проще сломать язык, чем выговорить их имена, казалось, состоящие из одних согласных. Тем не менее, их привечали при каждой удобной возможности: мало ли когда повезет разжиться торговым контрактом? От желания карликов идти на контакт зависели очень многие области современной механики и науки. В частности, именно благодаря дружбе с карликом лорд Теос Алькандер, отец Натинела, и смог проложить по всему Серебеллу железнодорожные пути. Пока он занимался спонсированием проекта, его низкорослый друг обучал нескольких более-менее приглянувшихся ему техников построению паровозов на артефактном движке, которые, по слухам, давно повсеместно использовались в Скрмжбуке. Также творением рук карликов были полюбившиеся людям мобили, беспарусные корабли островитян и еще многие полезные вещи. Единственным техническим изобретением, которым люди действительно могли гордиться, являлись дирижабли – подгорные жители просто представить себе не могли, что кто-либо добровольно захочет подняться в воздух. Впрочем, люди все равно считались второй по скорости развития прогресса расой: фейа, несмотря на древность их империи, до сих пор в основном обходились лошадьми для путешествий по земле и собственными крыльями – в воздухе.
– Лорд Биорах Гравитас, его дочь леди Эска Гравитас и их именной маг сударь Тайрон Веннед! – оповестил Торнски, вновь заглядывая в залу, и все привстали, оказывая почтение столь именитым гостям. Натинел с любопытством рассматривал леди Эску, предмет возвышенных чувств его друга. Почти сразу же он понял, что согласен с Красотулей: Эска действительно вызывала ощущение страдающей каким то заболеванием, уже довольно долго лежавшим камнем на ее душе. Она была ужасно худенькой, кожа ее была бледна практически до синевы, а огромные темно серые глаза заполняли ее маленькое треугольное личико, подобно двум безднам. Тонкие и ломкие на вид каштановые волосы были выпрямлены и подстрижены строго до плеч. Словом, Эска казалась бы еще невзрачнее сестры Сидиреана Эннинга, в будущем наверняка собирающейся избрать долю понтифика, однако Вронски удивило ее вызывающее облачение. Ресницы девушки были густо насурьмлены, а сложенные бантиком губы покрывал густой слой золотистого блеска. К тому же она была одета по моде империи Файетт, которая хотя и не возбранялась в Серебелле, но считалась скорее броском вызова обществу, нежели обыденным явлением. В Новограде было куда холоднее, чем в городах страны фейа, поэтому тонкие белоснежные платья с завышенной талией, вышитым кружевами лифом и рукавами-крылышками, имитирующие античные туники, считались не слишком пригодной для носки одеждой. К тому же такие одеяния практически не скрывали под собой фигуру, что позволяло носить их только очень стройным барышням. Обычная же серебеллская мода предлагала женщинам облачаться в жесткие корсеты, подчеркивающие талию и приподнимающие грудь и пышные юбки с фижмой длиной до щиколоток, чтобы показать изящные ступни и модные туфельки.
Лорд Биорах, в противоположность дочери, казался красив какой то внутренней красотой, хотя и был отнюдь не молод. Он был также довольно бледен, но на щеках его играл легкий румянец, говорящий о горячем нраве мэра Новограда и его живом темпераменте. Коротко стриженные волосы и бородка были еще не тронуты сединой, темные глаза смотрели ясно и открыто, а жесткая линия рта и квадратный подбородок наводили на мысль о непоколебимом упрямстве и железных нервах Гравитаса.
Вронски перевел взгляд на Тайрона Веннеда, мага, у которого ему надлежало выкрасть Пылающее Сердце. Веннед, к его неожиданности, оказался вполне молодым – лет двадцати пяти – человеком, с вьющимися рыжими волосами, нахальными голубыми глазами и улыбкой наглеца. Он был одет в вишневого цвета фрак, в петлицу которого была вставлена веточка голубой орхидеи. Демонический амулет на первый взгляд не просматривался: видимо, Веннед прятал его под одеждой.
– Лорд Эгган Эльтьер и его именной маг Орджи ип Хабиба! – провозгласил дворецкий, вновь скрываясь за дверью. Вошедший Натинелу не приглянулся: лорд Эльтьер, как говорится, лицом признавался во всех своих грехах. Он выглядел так, словно приехал на раут прямо с какой-нибудь пьянки, где вдобавок умудрился накуриться опиума и положить таблетку «приятных видений» под язык. Фрак его был, разумеется, чистым, но мятым, будто слуг в доме Эггана давно не водилось, а шейный платок был завязан весьма криво.
Маг его, Орджи ип Хабиба, напротив, был весьма внушительной фигурой. Как и у всех островитян, кожа мага была черна как смоль, длинные волосы были заплетены во множество косичек, а вот глаза, в контраст к общему облику, были пронзительно голубого цвета, указывая на смешанную кровь. Черный фрак мага ничуть не скрывал мощную мускулатуру ип Хабибы; он казался скорее телохранителем, нежели именным магом своего помятого лорда. Вронски представил, что в экспроприации Пылающего Сердца ему придется соперничать с этим островитянином, и почувствовал неприятное ощущение в желудке. Поспешно отпив глоток имбирного вина, дабы скрыть свою нервозность, вор успел перехватить удивленный взгляд, который ип Хабиба устремил на Нмачи ип Моросу, малефичку лорда Интегрита. Вопреки традициям островитян, та была одета в классическое серебеллское платье с пышной юбкой и украшенным яркой вышивкой лифом. Впрочем, голову островитянка все же покрыла шелковой банданой, каковые жители Корабельного Предела носили, выходя в море. Платье ведьме не шло, но, взглянув повнимательнее, вор решил, что она и не добивалась этого, напротив, она намеренно искажала свою внешность яркими тканями, дабы скрыться от случайно брошенных на нее взглядов.
– Лорд Пиран Паспарти, леди Аргона Паспарти и их сын Морвен! – представил следующих гостей Торн Торнски.
Об этих аристократах Натинел давно слышал краем уха. Морвену Паспарти было только пятнадцать лет, и с точки зрения приличий пока было недопустимо приглашать его на приемы. Однако его специфический магический дар, крайне редкий для человеческой расы, позволял этой семье регулярно появляться в обществе.
Впрочем, Морвен вовсе не выглядел столь уж юным. Натинел дал бы ему не меньше восемнадцати, но не из за внешности, а из за ума, светящегося в шоколадного цвета глазах, обрамленных каштановой челкой. Внешне Морвен казался даже моложе своих лет, это был мальчик, а не юноша, но, увидев его, Вронски готов был поверить в то, что всеми делами в поместье Паспарти заправляет именно он, в то время как мать и отец его проводят целые дни в беззаботной праздности. Ради любопытства он решил было подойти к мальчику и побеседовать с ним, когда все гости окончательно соберутся, и начнется официальная часть раута.
– Послы Фригги госпожа Ингунна Лъедхольф и господин Херлейт Лъедхольф, – объявил дворецкий.
Это были редкие гости в Серебелле. Фригга была теократической страной, и обитающие там религиозные фанатики нечасто покидали ее, чтобы посетить еретические страны. Во Фригге поклонялись исключительно Спящему, полагая Мать-Блудницу недостойной. Для того чтобы посланцы снежной страны появились на светском рауте не самой знатной семьи Новограда требовались особые причины, и Натинел из документов Вестигэйта знал их: Фригга через династический брак давно планировала породниться с Серебеллом, и сейчас он видел перед собой потенциальную невесту принца.
Девушка была чудо как хороша. Высокая, стройная, с очень нежным лицом, розовыми губками и вьющимися пепельными волосами, ниспадающими до середины спины, придерживаемыми на голове тонким обручем. Широкая золотистая юбка подолом мела пол, не открывая взгляду окружающих даже намека на туфельки. Блуза на Ингунне была под горло, заканчиваясь жестким воротничком, плотно обхватывающим шею. Фриггийки не допускали вольностей в одежде, таких как серебеллский низкий вырез, демонстрирующий свету верхние половинки грудей женщины, позволяющих мужчинам домысливать все остальное. Неудивительно, что юный сын вдовствующей королевы не особо горел желанием выходить за эту чопорную особу. Но красивой она была – это несомненно.
Брат Ингунны также обладал суровой северной красотой, наверняка заставляющей заглядываться на него девушек, но Натинел знал, что по обычаю фриггийцев молодой человек был уже женат, пройдя соответствующую церемонию сразу же после совершеннолетия, чтобы, как считали его единоверцы, избежать искушений, нашептываемых Первенцем.
Принц крови, как и полагал Натинел, появился на приеме последним.
– Его Высочество принц Кеагаран Круор с сопровождением, рей Айемер Фланнаган и райа Филтиарна Каллахан, – провозгласил Торнски прибытие самых долгожданных гостей.
Принц вышел в свет в сопровождении телохранителя и двух фейа. Вот уж кому шли их тонкие белоснежные одеяния, грациозно очерчивающие хрупкие на человеческий взгляд фигуры имперцев. Длинные волосы райи Филтиарны, уложенные в сложную прическу, оказались нежного персикового цвета, а за спиной ее трепетали сложенные кончиками вниз крылья, копия стрекозиных, но в несколько раз больше. Глаза фейа были украшены тонкой сурьмяной подводкой, и ее совсем не портило то, что вместо обычного белка и радужки веки скрывали под собой маленькие фасеты. Ее спутник с распущенными до плеч золотистыми волосами также был одет в классический имперский костюм: тунику длиной для середины бедра, перехваченную тонким ремешком и широкие штаны-юбку, шуршащие при передвижении складками. На ногах фейа, несмотря на холода, носили сандалии-римлянки.
Принц казался весьма увлеченным своими спутниками, то и дело поглядывая на райу Каллахан исполненным восхищения взглядом. Натинел задумчиво перевел взгляд на Эску Гравитас, и тут же догадался, почему девушка явилась на прием в файеттской одежде. Она явно намеревалась привлечь внимание принца своей схожестью с настоящей фейа, которыми тот был явно увлечен. Из-за того, что под кожей фейа был не скелет, а хитиновый панцирь, эти насекомые никогда не полнели, всегда сохраняя кажущуюся хрупкость фигуры, и бедной барышне изо всех силы приходилось блюсти себя, чтобы иметь соответствующую худобу. Впрочем, Ингунна Лъедхольф, на взгляд Вронски, смотрелась куда как привлекательнее, сохраняя обычную человеческую красоту.
Все гости снова встали со своих мест, кланяясь перед принцем, и Натинел порадовался, что еще не утратил соответствующих манер, которые в последний раз использовал семь лет назад, во время представления своему отцу. Одна из служанок, повинуясь знаку лорда Кульпара, поставила иглу граммофона на пластинку, завела его, и в зале зазвучала легкая приятная музыка, модная в этом сезоне. На лестнице, ведущей наверх, наконец, раздался дробный перестук каблучков, и перед гостями появилась виновница торжества – леди Ринна Кульпар.
Леди Ринне, как отметил Вронски, явно повезло получить от своих родителей все самое лучшее. Высокая, как своя мать, она не была при этом излишне сухощавой, сохраняя в нужных местах приятную взгляду округлость форм. На лице ее первым делом привлекали внимание широко раскрытые голубые глаза, опушенные густыми черными ресницами, а платиновые волосы, чуть завивающиеся на кончиках, в кажущемся беспорядке были рассыпаны по плечам девушки. Маленьких ротик, постоянно улыбающийся, обнажал белоснежные зубки, а брови Ринны были подняты так высоко, что придавали лицу кукольно удивленный вид. Девушка была облачена в нежно голубое платье по последней моде Новограда, но почти не носила украшений, предпочитая демонстрировать свою природную красоту. Меж тем взгляд Ринны цепко осматривал всех гостей: он задержался на секунду на Сидиреане Эннинге, равнодушно скользнул по лордам Интегриту и Эльтьеру и, наконец, остановился на Кеагаране Круоре. Леди приблизилась к нему, присела в книксене и церемонно протянула свою руку, которую принц не замедлил поцеловать.
– Не сопроводите ли вы меня в обеденную залу, Ваше Высочество? – спросила Ринна, кокетливо стреляя глазками в его сторону.
– Почту за честь, – принц осторожно взял ее под руку и направился, как и все прочие гости, в соседнее помещение. Телохранитель бесшумно следовал за ним, совершенно не привлекая внимания.
– Скажите, милорд, – внезапно раздался его голос, обращенный к хозяину особняка, – этот дом как-нибудь охраняется? Я не видел никого с тех пор, как прибыл сюда.
– Не беспокойтесь, сударь, – лорд Кульпар, шедший поблизости, сухо улыбнулся. – Да, мы не держим охрану. Несколько лет назад один именной маг, пожелавший остаться инкогнито, за некую услугу, оказанную ему нашим родом, превратил ограду вокруг дома в настоящий артефакт, не позволяющий никому чужому входить на территорию нашего поместья или выходить отсюда без разрешения на то меня или моей супруги. Я ежегодно проверяю защиту и подзаряжаю артефакт.
– Мой маг, заходя сюда, почувствовал некие магические эманации, – заметил слушающий разговор лорд Гравитас, – но не стал акцентировать на этом внимание. Я полностью доверяю вам, лорд Кульпар, в вопросе нашей безопасности.
– Я рад, милорд, – Райдрик приязненно улыбнулся Биораху.
«Значит, защитный артефакт, да? – подумал Натинел, украдкой потирая лоб, и продолжая при этом вежливо улыбаться идущей с ним под руку леди Аматрикс. – И как же, во имя Спящего, тогда я вынесу отсюда Пылающее Сердце?..»

* * *
Обеденная зала оказалась большим просторным помещением, она выглядела бы мрачноватой, если бы не многочисленные торшеры и канделябры, теплыми магическими огоньками освещающие ее со всех сторон. Близ стен стояли маленькие кушетки из мореного дуба, покрытые вышитыми гладью чехлами, а в центре располагался длинный, накрытый белоснежной скатертью низкий стол, уставленный всевозможными кушаньями. Стульев близ стола не наблюдалось: предполагалось, что гости будут принимать пищу по-файеттски, полулежа на кушетках, в то время как служанки будут подходить к ним с подносами и предлагать еду и напитки.
Натинел, отпустив руку леди Аматрикс, помог ей устроиться на кушетке, затем медленно прошелся вдоль стола. Что и говорить, выбор блюд действительно подходил для знатного дома: жареные трюфеля в розовом соусе; огромные тарелки с омарами и лангустами, истекающими соком; маленькие пирожки с голубиным и перепелиным мясом; всевозможные фрукты и разнообразнейшие сласти; нежнейшие крылышки куропаток; сельдь под белым соусом, порезанная на тонкие, почти прозрачные ломтики; изысканный набор вин – все это было лишь малой толикой того, что лежало на блюдах.
Джори жадно пожирал глазами снедь, не решаясь, однако, подойти ближе: исполняя роль приближенного к аристократу, он не имел права питаться одновременно с благородными лордами и леди. Зато Вронски наслаждался вовсю. Расположившись на кушетке между леди Аматрикс и послом из Скрмжбука, он знаком подозвал к себе служанку и распорядился положить себе на тарелку немного перепелиного мяса, зайчатины в миндале, чернослива с грецким орехом и взял себе еще один бокал превосходного имбирного вина. Церемония принятия пищи по-файеттски предполагала хорошим тоном заводить неспешные беседы с соседствующими справа и слева гостями, а также иногда меняться с местами с другими присутствующими, чтобы за время пиршества успеть хотя бы немного побеседовать со всеми.
– Как вам вечер, милорд Вестигэйт? – светски поинтересовалась Бьятона, с помощью крохотных вилочки и ножа изящно извлекая лангуста из панциря. – Я слышала, это первый прием, который вы посещаете в Новограде.
– Он только начался, – ответил Натинел, приязненно улыбаясь красотке. – Пока что мне все кажется весьма привлекательным.
– А по-моему скучно, – леди Аматрикс делано зевнула, прикрыв рот ладошкой. – Имперские традиции кажутся мне слишком вялыми и претенциозными. Я предпочитаю балы, на них куда веселее, а главное, можно потанцевать. Вы любите танцевать, милорд?
– Я плохо танцую, – расстроил ее Вронски. – В Старокаменске, где я жил все это время, балы устраивали нечасто. Этот город, на мой взгляд, не слишком-то любил праздность. Тамошние лорды и леди предпочитали хвастаться друг другу своими деяниями, а не пышностью балов.
– И какими же деяниями славились вы, милорд? – заинтересовалась Бьятона. – Прекрасными или ужасными?
– Пока что исключительно скучными, как я думаю, моя леди, – усмехнулся Натинел. – Я просто слишком молод для чего-то действительно интересного. Надеюсь, у меня еще все впереди.
– Люди редко, эт-то… признаваться в своей молодости, – отрывисто, с сильным акцентом заметил Вгрдчан Ктмсон. – Они любить добавлять себе солидности, не отнимать.
– А у вас это иначе? – заинтересовался вор.
– Иначе, – кивнул карлик, помедлил, размышляя, стоит ли выдавать излишнюю информацию о своей стране, но все же продолжил: – У нас, эт-то… два совершеннолетия: в двадцать лет, когда карлик идет обучаться мастерство, и в тридцать, когда карлик становиться полноценный мастер. Тогда он, эт-то.. достаточно зрел, чтобы никто не сомневаться в его мастерство. Никогда не понимать, почему вы, люди, считать шестнадцать лет достаточно зрелый возраст для взрослая жизнь.
– Наверное, у нас просто разные сроки жизни, – подумав, предположил Вронски. – Ваша старость наступает в сто пятьдесят лет. Наша – в семьдесят, а то и раньше.
Карлик сухо рассмеялся.
– Если бы не наши изобретения, наша жизнь быть бы намного короче, лорд Вестигэйт, – сказал он. – У вас, я слышать, продлением жизни интересоваться только маги. Мне казаться, эт-то… связано с вашей религия. Вы считать, даже после смерть оставаться такими, как были до нее. Но наша сущность менять даже, эт-то… менее сильные испытания.
– А зачем жить лишние пятьдесят лет сморщенной старухой, которая без инвалидного кресла и клюки не может даже выйти в парк? – легкомысленно фыркнула леди Аматрикс. – Какое в этом удовольствие?
– Пока работать голова и руки, в мире всегда найтись радость, – парировал мастер Ктмсон. – Это дать тебе создавать что-то новое, менять мир. Может когда мне исполниться сто пятьдесят лет, я создать эликсир, который вернуть мне, эт-то… молодость тела.
– Вы алхимик? – заинтересовался Натинел.
– Хобби, – пожал плечами карлик. – Я посол.
– А почему вы здесь, если это не секрет конечно?
– Скрмжбук хотеть предложить Серебелл новый договор, – ответил Вгрдчан. – Контракт на оружие. Я слышать, ваш дядя кое-что понимать в хорошее оружие, думать, он интересоваться услышать наше предложение, как и ваша королева.
– Зачем нам оружие? – громко фыркнув, перебила карлика Бьятона прежде, чем Натинел успел вставить свое веское слово. – Серебелл ни с кем не собирается воевать! Мы мирная страна, и ничто не заставит нас изменить этого!
– Саламандрад, – веско напомнил карлик.
– Пусть с ящерицами разбираются фейа, – отмахнулась от него леди Аматрикс. – Они вскрыли затычку в этой бочке, так пусть теперь и ставят ее на место. Мы ничего не должны империи Файетт.
– Тем не менее, я видеть здесь, эт-то… два высокопоставленный фейа, – заметил мастер Ктмсон и поднялся. – Прошу простить, я должен с ними поговорить.
Он пересел, а Натинел глубоко задумался. Прежде он практически не интересовался внешней политикой Серебелла, и обнаружение за Шепчущим Океаном сравнимого по размером с Регнумом нового материка Инфрата практически прошло мимо него. Он только знал, что найденные там цивилизации сильно отстают в развитии от регнумских, да то, что фейа, обнаружив своих сорасцев в рабстве у империи Саламандрад под давлением жреческой коллегии и простых горожан объявили саламандрийцам войну. Вялотекущая агрессия двух стран-гигантов тянулась вот уже пять лет, однако прорыва с какой-нибудь из сторон так и не намечалось.
Натинел встал и пересел на кушетку напротив Тайрона Веннеда.
– Вы ведь, как я слышал, бывали в Дженгале, сударь, – издалека начал он беседу.
– Интересуетесь демонологией, милорд? – маг удивленно вздернул бровь.
– Пока что только политикой, – не поддался на провокацию Вронски. – Я лишь хотел узнать, не проезжали ли вы в своем путешествии Саламандрад.
– Сейчас все интересуются только Саламандрадом, – чуть обиженно вздохнул маг. – А по мне – весьма скучная страна. Поклоняются своему богу-императору, смотрят ему в рот и вытирают слюни, а тот несет, что ему в голову взбредет. Я даже был у него на приеме: он ужасно хотел оставить меня в своей коллекции иноземных волшебников, но мне как-то удалось отбрехаться.
– Я всего лишь хотел узнать, почему куда более развитая империя Файетт до сих пор не одержала над саламандрийцами победу, – попытался объяснить Натинел.
– Это фейа-то развитые? – фыркнул Веннед. – С учетом того, что они до сих пор считают мобили кошмарным сном Спящего, я сильно в этом сомневаюсь. Другое дело мы, люди. Хотя признаюсь, как человек, я в этом вопросе несколько пристрастен.
– Так почему…
– Да потому что нельзя воевать одной магией, – зевнув, пояснил маг. – Фейа далеко продвинулись в химерологии, их создания заменяют им практически все удобные механизмы. Но ящерицы, на беду имперцев, оказались пиромантами и запросто жгут их творения. А в битве честным способом выяснилось, что фейа в два раза меньше, чем ящериц, и побеждать у них просто некому. Нам еще повезло, что у саламандрийцев нет подходящего транспорта, чтобы самостоятельно пересечь Шепчущий Океан, иначе война давно бы развернулась на нашей территории. Клянусь Спящим, если Корабельный Предел додумается продать ящерицам хоть один свой корабль, я нашлю на головы их кораблевладельцев такие проклятия, что они подумают, что за ними явился Первенец самолично.
– Вы это можете? – осторожно переключился Натинел на вторую интересующую его тему. – Я кое-что слышал про вас, конечно…
– Вы о том, что я приволок из Дженгала армию демонов или о том, что я продал свою душу Первенцу лично и теперь бессмертен? – рассмеялся Веннед. – Глупости и преувеличения. Да, я приобрел кое-какие полезные знания в Дженгале, но своей славы непобедимого дуэлянта я достиг исключительно своими силами и упорством, а не с помощью неведомых магических подарков.
– А ваш амулет?..
– Пылающее Сердце? Это презент одной влюбившейся в меня дурочки, – признался Тайрон и, потянув за цепочку на шее, извлек украшение на свет. – На его счет ходит немало слухов, и я их поощряю, признаться. Пускай мои враги считают, что вся моя сила спрятана в какой-то безделушке и не принимают меня всерьез. Им же хуже.
Натинел внимательно рассмотрел амулет, стараясь запомнить каждую его деталь. Это действительно был рубин, даже большего размера, нежели его описывал Карадок Вестигэйт, кабошон в форме капли, вставленный в тонкую, самую простую серебряную оправу без какой-либо художественной отделки. При свете магических огней обеденной залы казалось, что амулет слегка пытает, словно обладая неким своим внутренним светом.
– И что стало с этой дурочкой? – поинтересовался Натинел, наконец, отрывая взгляд от Пылающего Сердца.
– Я не ответил ей взаимностью, – равнодушно пожал плечами Веннед. – Вы же знаете, милорд, Дженгал – страна таурусов. А меня, признаюсь, никогда не привлекали рогатые малышки.

@темы: писательство, Серебелл

---

~writing the book~

Список персонажей и их приблизительные изображения:

4 горничные-раттуски, садовник-раттус + камендинер-дворецкий
Эспья Оут, Бринна Парст, Дарстия Сайкт, Флая Квинт; Шукко Райт; Торн Торнски


Лорд, жена, дочь – виновники торжества
Райдрик Кульпар, Тришта Кульпар, Ринна Кульпар


Лорд и сестра-монашка
Сиридеан Эннинг, Аингейл Эннинг


Лорд-скромник и магичка-островитянка
Гверн Интегрит, Нмачи ип Мороса


Малолетняя любовница хозяина дома
Бьятона Аматрикс


Глава внутренней разведки, вор под прикрытием, бард и наводчица
Карадок Вестигэйт, Натинел Вронски, Джорандел Финн, Марилла Тремен


Посол-островитянин и племянница
кораблевладелец Баштаар ип Кадир и его племянница Кианон ип Кадир

спойлер!

Главный лорд, его дочь и именной маг
Биорах Гравитас, Эска Гравитас, Тайрон Веннед


Лорд-алкоголик и маг-нянька
Эгган Эльтьер, Орджи ип Хабиба


Муж, жена, сын-недоросль с крутым даром
Пиран Паспарти, Аргона Паспарти, Морвен Паспарти


Фейа
Филтиарна Каллахан, Айемер Фланнаган


Фриггийская невеста принца с братом
Ингунна Лъедхольф, Херлейт Лъедхольф


Карлик-бизнесмен
Вгрдчан Ктмсон


Принц крови с телохраном
Кеагаран Круор, Элстабан Менски

@темы: писательство, Серебелл

---

~writing the book~

Дополнительная информация по странам и их особенностям:

Империя Файетт:
Население: фейа
Доп. население: прочие расы, кроме раттусов и саламандрийцев на правах гастарбайтеров
Флаг: золотая стрекоза на зеленом фоне
Форма правления: монархический матриархат (императрица)
Уваж. обращение: рей, райа
Климат: ирландский
Уровень развития: 18 век (магия)
Магия: химерология
Воен.-эконом. положение: война Саламандрад; холод. война остальные страны
Религия: единобожие. Считают, что Мать-Блудница порождала иные расы не из-за похоти, а из желания детей (сами фейа фригидны). Считают, что Спящий сам виноват, а Первенец вообще зло во плоти. Жрицы-фейа после смерти отправляются на луну к Матери, а плохие отправляются в Чрево Земли к демонам, которые скармливают их души Первенцу, который, когда как следует наестся, вылезет наружу, убьет Спящего и устроит конец света. Хорошие фейа после смерти спят меж звезд со Спящий, ожидая, когда тот проснется и осознает вою ошибку.

Серебелл:
Население: люди
Доп. население: раттусы на правах гастарбайтеров, прочие расы в отдельных нелюдских кварталах
Флаг: золотая корона на синем фоне
Форма правления: монархия (король)
Уваж. обращение: сударь, сударыня
Климат: английский
Уровень развития: 18 век (техника+магия)
Магия: некромантия и предсказание
Воен.-эконом. положение: холод. война империя Файетт
Религия: двоебожие. Женщина после потери невинности должна выйти замуж за совратившего ее, иначе считают, что кровь блудницы взяла над ней верх, и ее отправляют в храмовый бордель. На блудницах никогда не женятся, считается, что они уже не смогут изменить свою натуру. На посещение борделями мужчин смотрят сквозь пальцы, но измена женатых – это нашептал Первенец, а грешники после смерти отправляются в Чрево земли. Когда Спящий проснется, он устроит конец света, поэтому ему молятся украдкой, чтобы ненароком не разбудить.

Фригга:
Население: люди
Доп. население: фейа и гарпы на равных правах
Флаг: три серебряных звезды на черном фоне (созвездие Спящего)
Форма правления: теократия (архисвященник «Его Справедливость»)
Уваж. обращение: господин, госпожа
Климат: тайга
Уровень развития: 18 век (техника+религия)
Магия: божественное исцеление
Воен.-эконом. положение: холод. война империя Файетт и Альб
Религия: единобожие. Спящий – верховное божество, когда он проснется, то убьет Первенца, демонов и всех магов, кроме фриггийских священников, вернет со звезд безгрешные души и устроит рай на земле. Мать-блудница вызывает только презрение. Нетерпимость к другим видам религий.

Альб:
Население: гарпы
Доп. население: любое, кроме раттусов на ограниченных правах (работа и обучение)
Флаг: черный орел на голубом фоне
Форма правления: наукократия (5 советников по технике, магии, экономике, воен. делу, науке)
Уваж. обращение: муши
Климат: гористая местность
Уровень развития: 18 век (техника+магия)
Магия: телепатия и телекинез
Воен.-эконом. положение: холод. война империя Файетт и Фригга
Религия: не считают Спящего, Мать-Блудницу и Первенца богами, требующими поклонения, так как они не могут влиять на мир из своих заточений. Считают, что души после смерти перерождаются в новых телах, если не пообещать искру жизни демонам. Тем не менее, верят в три сестры: Судьбы, Удачу, Смерть, которые перестали быть демонами, стали покровителями второрожденных рас и ответственны за все, происходящее в мире.

Скрмжбук:
Население: карлики (лысые и с большими глазами)
Доп. население: закрытая страна
Флаг: черный кулак на белом фоне
Форма правления: монархия (король)
Уваж. обращение: мастер, мастерица
Климат: подземный
Уровень развития: 18 век (техника)
Магия: артефакторика
Воен.-эконом. положение: холод. война империя Файетт
Религия: не считают Спящего, Мать-Блудницу и Первенца богами, требующими поклонения, так как они не могут влиять на мир из своих заточений. Считают, что души после смерти перерождаются в новых телах, если не пообещать искру жизни демонам. Вместо них теперь новый бог (вышедший из демонов): Огненный Кузнец Хмрф, перековывающий души на своей Наковальне Судьбы (реинкарнация).

Корабельный Предел:
Население: чернокожие люди
Доп. население: любое на равных правах или в рабстве
Флаг: красные перекрещенные сабли на черном фоне
Форма правления: капитанство и торговля (кораблевладелец)
Уваж. обращение: по должности (капитан, рулевой)
Климат: тропический
Уровень развития: 18 век (техника)
Магия: малефика (проклятия)
Воен.-эконом. положение: пираты
Религия: не считают Спящего, Мать-Блудницу и Первенца богами, требующими поклонения, так как они не могут влиять на мир из своих заточений. Считается, что все пираты давно продали свои души Морской Деве Шингаре Онмороче (бывшей демонице), которая после смерти превращает их в акул, чтобы пираты могли служить ей вечно.

Дженгал:
Население: таурусы
Доп. население: закрытая страна
Флаг: желтые языки пламени на красном фоне
Форма правления: теократия (Великий Жрец)
Уваж. обращение: по должности (охотник, воин, жрец)
Климат: джунгли
Уровень развития: ацтеки
Магия: демонология
Воен.-эконом. положение: закрытая страна (война против любых вторжений)
Религия: демонопоклонничество с жертвоприношениями. Не считают Спящего и Мать-Блудницу богами, требующими поклонения, так как они не могут влиять на мир из своих заточений. Может только Первенец через своих детей-демонов. Если им приносить жертвы, они выполняют желания. Когда Первенец наберет достаточно сил от жертв, он покинет свою тюрьму, и тогда таурусы будут править миром.

Саламандрад:
Население: саламандры
Доп. население: рабы любых рас
Флаг: красная саламандра на золотом фоне
Форма правления: теократическая монархия (бог-император, прямой потомок Акхерона (первого сына Первенца, демона)
Уваж. обращение: почтенный, почтенная
Климат: пустынно-тропический
Уровень развития: персы (магия)
Магия: пиромантия и алхимия
Воен.-эконом. положение: война империя Файетт, война Дженгал
Религия: Не считают Спящего, Мать-Блудницу и Первенца богами, требующими поклонения, так как они не могут влиять на мир из своих заточений. Поклоняются императору, полукровке от демона, который в незапамятные времена стал великим полководцем и создал империю Саламандрад. Считается, что император бессмертен, вновь и вновь возрождаясь в своих сыновьях благодаря демонической крови.

Колышащаяся-на-Ветру:
Население: разумные растения
Доп. население: закрытая стана
Флаг: красная роза на зеленом фоне
Форма правления: кастовое разделение по отношению к тому или иному виду растения (главный – роща баньяна)
Уваж. обращение: по виду или расе
Климат: густой лес
Уровень развития: собирательство (магия)
Магия: геомантия
Воен.-эконом. положение: закрытая страна
Религия: Не считают Спящего, Мать-Блудницу и Первенца богами, требующими поклонения, так как они не могут влиять на мир из своих заточений. Поэтому религии фактически не существует. Демонов избегают. Практически атеисты, так как не верят в души.

Шепчущий океан:
Население: морской народ (каракатицы)
Доп. население: недоступная стана
Флаг: черная каракатица на синем фоне
Форма правления: демократия (методом голосования по любому вопросу стольких членов, сколько есть поблизости)
Уваж. обращение:
Климат: подводный мир
Уровень развития: собирательство (магия)
Магия: гидромантия
Воен.-эконом. положение: недоступная страна
Религия: Не считают Спящего, Мать-Блудницу и Первенца богами, требующими поклонения, так как они не могут влиять на мир из своих заточений. Демонов избегают. Фактически почитают духов предков, которые наблюдают за своими потомками со звезд и помогают, чем могут.

@темы: писательство, Серебелл

---

~writing the book~

Глава вторая:


* * *
Карадок Вестигэйт был самым известным лордом Новограда, за исключением, пожалуй, лорда Биораха Гравитаса. Впрочем, их известность лежала в совершенно разных областях. Сударь Вестигэйт был известен и знаменит тем, что всегда плевал на свою аристократическую репутацию с крыши самой высокой часовни, посвященной Спящему. Он был игроком в азартные игры. Алкоголиком и наркоманом. Развратником, по душе которого уже давно плакал Первенец. И вместе с тем – показательно безупречным главой отдела внутренней разведки Серебелла. Впрочем, о последнем про лорда Вестигэйта из горожан мало кто знал: как правило, это было последней информацией, которую про него узнавали. Натинел знал это потому что… потому. Впрочем, он предполагал, что сударь Вестигэйт тоже знал про него немало того, о чем Вронски предпочел бы никогда не вспоминать. И именно поэтому лорд и настаивал на встрече.
Марилла сообщила Натинелу, что Вестигэйт желает встретится с ним в любое ближайшее время, но как можно быстрее, на улице Молитв и Удовольствий, в храме – точнее, самом настоящем борделе – под названием «Орлиные грудки». Это заведение было не просто дешевым храмом Матери-Блудницы, а очень дорогим элитным борделем, который принимал исключительно аристократов и людей к ним вхожих: владельцев фабрик и мануфактур, торговцев экзотическими товарами, военных генералов и начальника городского констеблишмента. Изюминкой этого заведения было то, что работали там гетеры самых разных рас, начиная от раттусов и заканчивая гарпами , которых в другом месте Новограда встретить было и вовсе невозможно.
Вронски знал, что простых горожан в такое элитное место не особо пускали, поэтому, прежде чем нанести визит настоящему лорду, вору пришлось изрядно отовариться. По-хорошему, следовало прикупить костюм, шитый на заказ, но такой стоил не одну сотню ассигнатов, поэтому Натинелу пришлось обойтись готовым платьем. Торговец одеждой очень подозрительно смотрел на странного посетителя своего магазинчика, выглядящего и двигающегося как проходимец с улицы Спрятанных Воспоминаний, но ассигнаты признал за настоящие и даже помог с выбором фрака и пальто, указав, какие нынче в моде. Следующий визит Натинел нанес сапожнику, приобретя обувь под костюм, а потом направился прямиком в парикмахерскую – превращать беспорядок на голове в нечто, достойное молодого лорда. Многие на его месте посчитали бы этот шаг излишеством, но вор твердо знал, что аферистов узнают по мелочам, а у понтифика, заправляющего в «Орлиных грудках», взгляд наверняка наметанный.
Справившись со всеми препонами по пути на встречу с лордом, Вронски поймал кэб, благо на улице Звенящих Монет, где он затоваривался, это можно было сделать без труда, и приказал извозчику вести его на улицу Молитв и Удовольствий. Доехав до нужного места, он расплатился и выбрался наружу, для солидности опираясь на щеголеватую трость, приобретенную с изрядной скидкой.
Храмы, посвященные Матери-Блуднице, один краше другого, высились на улице Молитв и Удовольствий на каждом углу. Любой понтифик старался вовсю угодить своей богине, на угождение требовались немалые деньги, и от того обители, в которых молились исключительно ипостаси Матери, в Новограде – к возмущению некоторых иностранцев – практически не котировались. Также маловато было и часовен Спящего: кому захочется молиться богу, который, проснувшись, устроит конец света? Вот и выходило, что на улице Молитв и Удовольствий удовольствий было куда как больше, чем молитв.
Храмы были освещены разноцветными бумажными фонариками: красные горели около заведений, куда пускали исключительно людей, синие светили для раттусов, зеленые приглашали посетителей любой расы и статуса. Помимо своих храмов-борделей эта улица также славилась игорными клубами, ресторанами, танцевальными залами и большим театром-кабаре, в который пускали исключительно состоятельных горожан.
Дверь трехэтажного здания, которое требовалось Натинелу, была окрашена в ярко-желтый цвет, предупреждая, что внутрь пускают только сударей с увесистым кошельком. Вронски, стараясь шествовать неторопливо и с высокомерной гримасой на лице, какую в его представлении долженствовало скорчить настоящему лорду в этом убогом месте, приблизился к двери и постучал в нее набалдашником трости. Ему открыл храмовый служка, здоровенный островитянин, черный, как смоль, и одетый, несмотря на холодное зимнее время, в одни шаровары, подвязанные широким шелковым кушаком красного цвета. На поясе его демонстративно висел здоровущий револьвер, а на шее красовался символ полной луны: знак посвящения себя Матери-Блуднице. Окинув Натинела с головы до ног придирчивым взглядом, он молча посторонился, пропуская его внутрь.
Вор огляделся. Храм был выполнен в античном стиле, так популярном в соседствующей с Серебеллом империи Файетт. Потолок округлого зала поддерживали витые белоснежные колонны; возле стен стояли низкие кушетки, усыпанные маленькими шелковыми подушками; в центре, перед мраморной лестницей, ведущей на второй этаж, красовался фонтан с плавающими в нем золотыми рыбками. Вронски наполовину ожидал, что понтифик и сам окажется самым настоящим фейа , но не угадал: это была самая обычная женщина лет тридцати на вид, правда одетая в файеттском стиле: в белоснежное кисейное платье с завышенной талией и свободной юбкой, волнами ниспадающей до самого пола.
– Добро пожаловать, сударь… – она сделала паузу, ожидая, когда Натинел назовет свою фамилию.
– Предпочту пока остаться инкогнито, – очаровывающе улыбнулся ей вор, снимая перчатки и припадая к пухлой белой руке женщины. Та прижала вторую руку к груди и кокетливо захихикала.
– Хорошо, сударь Инкогнито. Кто же посоветовал вам мой клуб? Как правило, ко мне не приходят без приглашения.
– Один мой друг, не буду называть его имени, – в той же манере ответил Натинел и назвал ключевую фразу-пароль, напоследок сообщенную ему Красотулей. – Он порекомендовал мне вознести молитвы к нашей Матери-Блуднице в компании некой Соллы-Прелестницы, намекая, что она особенно духовно обогащенная барышня.
– Ой, – огорчилась понтифик, – а Солла занята. К ней пришел ее постоянный гость. Кажется, бедняжка влюблен в нее по самые уши, а дерзкая девчонка вертит им, как ей пожелается.
– Так, должно быть, это и есть мой друг! – оживился Натинел. – Он наверняка обрадуется, увидев, что я прислушался к его рекомендациям и зашел. В какой комнате он остановился?
Новенький ассигнат в пять сотен с деланной небрежностью перекочевал из рук юноши прямо во внушительный лиф понтифика.
– Комната номер пять на втором этаже, – расплылась в сладкой улыбке женщина. – Вас проводить?
– Я сам найду дорогу, – ответствовал Вронски и, раскланявшись, быстро взбежал по мраморной лестнице. Обнаружив искомую дверь с висящей на ней табличкой «Не прерывать молитвы!», он глубоко вздохнул, пригладил волосы и громко постучал.
– Кто там? – промурлыкал бархатный грудной голос, дверь приоткрылась, и из комнаты выглянула гетера потрясающей красоты. Выглядела она лет на восемнадцать, с нежной кожей персикового цвета, теплыми медовыми глазами и вьющейся волной роскошных рыжих волос. Девица также была одета в кисейное платье, подчеркивающее все ее формы и не таящее от взгляда практически ничего. Натинел шумно сглотнул и подумал, что после беседы с потенциальным работодателем будет совершенно не прочь остаться с Соллой наедине, даже если это его окончательно разорит.
– Меня… гм-м… ждут, – наконец, произнес он, не отрывая взгляда от выпуклостей под платьем Соллы.
Гетера молча посторонилась, пропуская Вронски внутрь комнаты. Большую часть ее занимала аккуратно застеленная белоснежным шелковым бельем кровать, хотя хватало места и для туалетного столика в углу, и для небольшого шкафа. На кровати, подложив подушки под спину и закинув ногу на ногу, восседал человек лет тридцати – тридцати пяти на вид, высокий и худощавый, с такими светлыми карими глазами, что они казались почти желтыми. Волосы его, темно-русого цвета, были собраны в простой хвост, но фрак и расстегнутая на груди шелковая сорочка выглядели баснословно дорогими, указывая на явного щеголя. Незнакомец был бледен, а под глазами его залегали глубокие синяки. В руках он держал стопку писем; прочие бумаги, несомненно важные, были в беспорядке раскиданы по кровати.
– Ага, – сказал он, цепко осматривая фигуру вора. – Что ж, добро пожаловать в мой… кабинет, Натинел Вронски. Или мне лучше называть вас Натинел Алькандер?..
– «Ну, вот я и вляпался...» – мрачно подумал юноша, украдкой вытирая выступившую на висках испарину и бросая подозрительный взгляд на гетеру.
– О, не обращайте внимания на Соллу, сударь, – сухо улыбнулся глава серебеллской разведки, кивая на стул, стоящий у туалетного столика. – Присаживайтесь. Солла – мой личный секретарь и, как правило, в курсе всего, о чем я могу говорить.
– «Мне бы такого секретаря», – завистливо вздохнул вор, послушно присаживаясь и чинно складывая руки на коленях. Его собеседник передал письма Солле, и та удалилась с ними в соседнее помещение, скрытое от взгляда Натинела занавеской из нитей с разноцветными бусинами.
– Вы привлекли мое пристальное внимание, сударь Алькандер, – тем временем продолжил Карадок, следя за выражением лица своего собеседника. – Сын лорда Теоса Алькандера, известного в далеко не маленьком городе Старокаменск как спонсор проекта создания всесеребеллской железной дороги. Мать – Кшиния Вронски – простая прачка. Следовательно, бастард, впрочем, других детей у лорда Алькандера на тот момент не было, мог бы и признать. Тем не менее, вы, Натинел, в возрасте тринадцати лет сбегаете из дома, чудом добираетесь до столицы и, обосновавшись на улице Спрятанных Воспоминаний, начинаете заниматься… хм-м… не вполне законной деятельностью.
– Я не хотел, чтобы в меня всю жизнь тыкали пальцем, – пожал плечами Натинел, понимая, что скрывать свое прошлое от этого сударя бессмысленно.
– Удивительно, как человек вашего воспитания сумел найти себя в низах нашего общества, – заметил Карадок, задумчиво сцепляя пальцы рук в замок.
– Мне повезло найти хорошего воспитателя, – хмыкнул Натинел. – Хотя я вообще никогда не считал себя смирным ребенком.
– Это удачно, – кивнул Вестигэйт. – Мне бы хотелось поработать с вами, сударь Алькандер. Вполне может быть, наши отношения сложатся весьма плодотворно. Не буду скрывать, мне требуется помощник, знакомый как с жизнью в низах, так и на верхушке нашего сообщества, не лишенный некоторых моральных принципов, но вместе с тем умеющий смотреть на них сквозь пальцы. Пока, на мой взгляд, вы подходите под это описание.
– Называйте меня Вронски, пожалуйста, – поморщился Натинел. – В прошлое я возвращаться не планирую. Но в будущее смотрю трезво и понимаю, что смогу покинуть эту комнату либо вашим другом, либо, увы, скоропостижно скончавшимся от сердечного приступа или тому подобной незадачи. Но, надеюсь, хотя бы платить вы мне будете?
– И весьма щедро, – кивнул Карадок. – Как я сказал, мне требуется помощник, а не очередной исполнитель. Мир продолжает вертеться, а я, увы, не могу везде успеть сам. Тем более, что я все-таки добился некоторой популярности в определенных кругах, и в последнее время мне все чаще требуется тот, о котором изначально никому ничего не известно.
– Например, на приеме у Кульпаров, как я понимаю? – Натинел откинулся на спинку стула и сложил руки на груди.
– Именно, – Карадок Вестигэйт тонко улыбнулся. – Моему… например, племяннику, приехавшему из глубинки навестить родного дядю в связи, скажем, со смертью родителей, отказать никто не решится. Тем более что возраст у вас как раз подходящий для того, что искать внимания барышень, достигших совершеннолетия.
– И что же я должен сделать, будучи вашим племянником? – осведомился Натинел.
– Вы же в курсе, чем известен сударь Тайрон Веннед, именной маг почтенного мэра нашего славного города? – ответил вопросом на вопрос Вестигэйт.
– Тем, что его ни разу никто не смог победить на дуэли? – пожал плечами Натинел. – Это все знают.
– Но, вероятно, вы не знаете, почему. Все дело в его амулете, так называемом Пылающем Сердце. С виду это рубин, размером с голубиное яйцо, вставленный в простую серебряную оправу. Сударь Веннед неоднократно хвастался, что завладел этим амулетом во время странствий по Дженгалу, дикой и агрессивной стране, практикующей демонологические науки.
– Ну и что? – удивился Вронски. – Мы, вроде бы, не в Фригге живем, у нас за демонологию не сжигают.
– Я, конечно, не сторонник фриггийского Закона , – поморщился Карадок, – однако, на мой взгляд, ввести кое-какие ограничения было бы весьма благоразумным поступком. Одно дело коренная для серебеллских магов некромантия и спиритические гадания раттусов – и совсем другое связь с существом из Чрева Земли, способным практически на любое чудодейство.
– Кажется, я понял, в чем будет состоять моя работа, – хмыкнул Натинел. – Украсть демонический амулет у всесильного мага – что может быть проще?
– Причем, вряд ли за Пылающим Сердцем будете охотиться только вы, – заметил Вестигэйт. – Этот амулет – лакомый кусочек для любого. Насколько мне известно, на приеме будет находиться агент коллегии магов, причем о его внешности мои люди не имеют ни малейшего представления. Не говоря уже о том, что на приеме совершенно официально будут присутствовать послы нескольких стран, которые при случае также не преминут завладеть амулетом. Опасность заключается в том, что раут так же посетит Его Высочество Кеагаран Круор, сын вдовствующей королевы и будущий король Серебелла. Демоническая магия вполне способная зачаровать принца так, что никто из королевских магов даже не распознает вмешательства. Именно поэтому амулет так опасен. Его надлежит передать мне, чтобы я в свою очередь поместил его в специальное хранилище к таким же неприятным сюрпризам… или его можно уничтожить. Хотя это чревато: как правило, при уничтожении такие магические штучки предпочитают эффектно взрываться и выкидывать другие подобные пакости.
– Не понимаю, – нахмурился Натинел. – Чем амулет опаснее живого демонолога? Гораздо проще научиться нужной науке самому, чем пытаться отобрать игрушку у сильного мага.
– Не все так просто, – снисходительно улыбнулся Карадок. – Во-первых, демонология априори требует у волшебника завещать собственную душу демону, которого он пользует. Что, согласитесь, не каждому подойдет. А амулет, со слов Веннеда, жертв не требует. Во-вторых, применения демонологический магии – медлительный и красочный процесс, связанный с проведением массы ритуалов. Подобное, согласитесь, не останется незамеченным. И, в-третьих, демона, связанного с Пылающим Сердцем, невозможно призвать никому другому. Следовательно, нет опаски, что он разгласит кому-либо, в каких чарах участвовал и как эти чары снять.
– Почему тогда внутренняя разведка Серебелла просто не заберет амулет у Веннеда на основании того, что эта штука опасна для королевства?
– Боюсь, юноша, тогда придется разорить половину живущих в нашей стране лордов, – усмехнулся Карадок. – Почти каждая семья хранит передающиеся из поколения в поколение артефакты, использование которых чрезвычайно опасно и губительно. От их применения нашу королеву и принца спасает только то, что знатные дома в большинстве своем согласны с текущей политикой Серебелла и в целом довольны жизнью. Частные же случаи мне и моим людям, хвала Спящему, пока удавалось пресекать.
– У меня есть еще один вопрос, – задумчиво сказал Натинел. – Почему именно сейчас? Уж вряд ли Тайрон Веннед завладел амулетом на этой неделе – насколько мне известно, он давно славится своей непобедимостью.
– Да потому, – вздохнул Вестигэйт, – что принц Кеагаран практически достиг возраста, подходящего вступления в брак. А у лорда Гравитаса, которому служит Веннед, растет дочка, всего на год старше принца. И нынешний прием – первый, где они встретятся друг с другом. Улавливаете мою мысль, господин Вронски?
– О да, – потрясенно ответил Натинел, в чьей голове наконец-то сложилась головоломка. – Думаю, теперь мне все ясно.
– Отлично, – сухо кивнул Карадок. – Теперь о награде. При удачном завершении задания вы, мой юный друг, сохраните за собой звание моего высокочтимого племянника, что позволит мне и в дальнейшем пользоваться вашими услугами. Также вы получите единовременно на руки сто тысяч ассигнатов наличными. Не говоря уже о том, что те ваши нужды, на которые вы потратитесь, служа короне, будут оплачиваться внутренней разведкой. Если же вы провалите задание…
– Я понял, – кивнул Натинел. – Но мне понадобится напарник. И есть пара человек, осведомленных о том, что вашим племянником я отнюдь не являюсь, которых мне при этом не хотелось бы внезапно потерять.
– Для своих друзей из низших слоев общества рекомендую сочинить легенду, в которой я опознал в вас сына своей погибшей сестры после того, как мы совершенно случайно встретились, – предложил Вестигэйт. – Никто не должен знать, что отныне вы работаете на внутреннюю разведку. Впрочем, я допускаю, что вы можете рассказать одному человеку по своему выбору о том, что планируете кражу Пылающего Сердца. Разумеется, причины кражи и имя заказчика никто не должен знать, равно как и мое отношение к этому делу.
– Это и дураку понятно, – хмыкнул Натинел.
– Отлично. В таком случае нам остается только разобраться с некоторыми деталями, – Карадок вытащил из-под подушки внушительную кожаную папку и протянул ее Натинелу. – Ознакомьтесь. Здесь досье на всех гостей лорда и леди Кульпаров.

Тремя часами позже, в окружении близких ему людей, Вронски изложил тщательно созданную им из ничего историю о том, как старший брат лорда Карадока Вестигэйта, еще больший прохиндей и разгильдяй, нежели его младший родственник, в возрасте восемнадцати лет сбежал из дома и канул в лету. И как лорд Вестигэйт, от нечего делать пустившийся на его розыски, обнаружил, что тот давно помер от чахотки, перед смертью ухитрившись обрюхатить вдову, у которой покупал опиум и мескалин.
– …и вот, – Натинел откинулся на спинку стула и сцепил пальцы на руках, – таким образом лорд Вестигэйт и догадался, что является моим дядей.
– Мать-Блудница! – воскликнула госпожа Эллия, одна из трех внимательных слушателей продуманной лжи вора. – Бывает же такое! Вот уж воистину судьбы наши неисповедимы!
– И что? – живо спросила Марилла. – Ты теперь будешь жить у него в особняке?
– Возможно со временем, – неуверенно ответил Натинел, потому как ни о чем таком лорд Вестигэйт не упоминал. – Для начала я должен разобраться со своими делами.
– Ты спятил что ли?! – удивился Джори. – Какие у тебя могут быть дела? Это же не просто смена жительства, а целый переезд в новую жизнь, Натинел!
– Дела, касающиеся приема в доме Кульпаров, – пояснил Вронски и многозначительно подвигал бровями, метнув взгляд в сторону Эллии, которая быстро приняла вид, будто не понимает, о чем речь.
– Точно! – осенило кифареда. – Ты же теперь вроде как настоящий лорд, друг. И можешь туда попасть!
– Именно, – широко улыбнулся вор, – дядя уже распорядился получить для меня приглашение. В конце концов, по возрасту я подхожу под тамошний контингент гостей. И, думаю, явиться на прием со своим личным кифаредом покажется прочим гостям не слишком неуместным.
– Для начала его следует привести в порядок, – хмыкнула Красотуля, – прикупить ему вещичек, как у тебя. И, кстати, почему ты считаешь, что тебя самого у Кульпаров нормально примут? С какой радости им интересоваться лордом-с-помойки? Разве что в качестве диковинки какой…
– Ты оскорбляешь интеллект лорда Вестигэйта, Красотуля, – улыбнулся Вронски. – Разумеется, для местной знати прозвучит совсем иная история. Дескать, все это время я жил в самом захолустье, каком-нибудь маленьком городке на самом краю Серебелла. Да вот беда: померли мои родители, и один у меня остался родственник – дядя. Из последних сил добрался я до Новограда, чтобы его проведать, и, конечно же, он не мог не приютить бедняжку. А заодно начал вводить меня в круг местной аристократии, пока еще не поздно юношу образовывать. Этой легендой, между прочим, я смогу объяснить все странности своего поведения, если оно бросится в глаза местным лордам.
– Звучит достойно баллады, – солидно заметил Джори. – Как думаешь, если я сочиню ее и исполню на приеме, не заслужу ли внимание прекрасной сударыни Эски Гравитас?
– На многое не рассчитывай, – предупредил друга Натинел, извлекая из кармана пачку ассигнатов и передавая кифареду. – Это тебе на новую одежку, кстати. Дядя проспонсировал меня, дабы я не выглядел совсем уж оборванцем в высшем обществе.
Джори, рассыпавшись в благодарностях, мигом умчался прочь, наверняка предвкушая обновки. Эллия, еще немного посидев со своим любимым клиентом, ушла заботиться о других посетителях, и вор с наводчицей остались наедине.
– А теперь ответь мне честно, Натинел, – негромко попросила Марилла, улыбаясь и потягивая подогретое вино из жестяной кружки, – как связано мое задание пригласить тебя к лорду Вестигэйту и рассказанная тобой история?
Вронски помолчал, грея в руках свою кружку и глядя на огонь камина. В принципе, он считал, что врать своей наводчице было не обязательно: Марилла еще ни разу не предавала своего благодетеля, вытащившего ее из дыры под названием улица Чужих Лиц. Но, с другой стороны, стоило ли ее подвергать опасности, передавая ей знания, о которых ему крайне не рекомендовалось говорить?
– Они не совсем связаны, – наконец, решил он внутреннюю дилемму. – Лорд Вестигэйт действительно искал подходящего профессионала. Ему понадобился амулет под названием Пылающее Сердце, который на приеме у Кульпаров так удобно будет перехватить. По-моему, он был весьма навеселе – ты знаешь, какая у него репутация, – и мы уже ударили по рукам, но сквозь алкогольную дымку он все же ухитрился опознать по моей внешности отпрыска собственного братца, могильная плита ему одеялом. Я спорить не стал – зачем? Мне все равно требовался способ проникнуть к Кульпарам, а заявиться к ним официально, как гость – чем не вариант? Если же потом окажется, что я вовсе не племянник лорда, и Вестигэйт обознался – горевать не буду, денежки он мне все одно заплатит, кем бы я ни был. Как ни крутани – и так, и так неплохо.
– Повезло, – завистливо вздохнула Марилла. – Тогда ты на меня рассчитывай, если что. Я уговорюсь с Торном, это так запавшего на меня камердинера звать, чтобы в вечер приема заночевать в комнате с горничными и хоть одним глазком посмотреть на настоящий аристократический прием. И ежели тебе вдруг понадобится чего за забор вынести –только кликни.
– За соответствующий гонорар, разумеется, – улыбнулся Натинел.
– Сам знаешь – приданое на дороге не валяется, – хмыкнула наводчица. – Не будь ты моим другом – в жизни бы собой так рисковать не стала. Эх, замуж бы мне за тебя выйти да деток нарожать… ан не везет: то ты слишком низкого положения, чтобы в жизни как следует устроиться, теперь – слишком высокого. Никак я рядышком с тобой не пристраиваюсь.
– Зато за мной теперь как за каменной стеной, – ухмыльнулся Вронски. – Может быть, когда от Кульпаров уйдешь, к себе служанкой устрою.
– Ты уж береги себя теперь, Натинел, – вздохнула девушка. – Правильно кифаред сказал: в новую жизнь тебе дверь открылась. Уж постарайся и ее не профукать.

@темы: писательство, Серебелл

---

~writing the book~

Глава первая:

* * *
В Серебелле только-только начался третий месяц осени, а грязные узкие улочки Новограда уже покрывал снег, промозглый и липкий, такой же серый, как и все в этом городе. Порывы ветра, завывающие в прямых, словно трубы, переходах между домами, превращали прогулку по городу в нечто практически невыносимое. Ветер забирался под воротники и шапки, обрушивал мокрый снег на головы тех редких горожан, которым по мере необходимости пришлось оказаться на улице в столь раннее время, когда часы на центральной башне еще и не думали гулко звенеть, провозглашая тем самым наступление утра. В основном, это были мелкие торговцы, сонные, как большие зеленые мухи, ползающие по грудам скапливающихся в тупиках отбросов; гетеры, возвращающиеся после бурной ночи с улицы Молитв и Удовольствий по домам; да одинокие, продрогшие до костей констебли, ожидающие конца своей смены. Еще близ часовни Спящего можно было повстречать одинокого понтифика, заунывно зазывающего в свою обитель редкого прохожего, да на улице Шепотов и Шорохов начиналось вялое оживление, ибо, как известно, обитающие там маги спят мало, и этот предутренний сумрак уже почитался у них за начало дня. В этот час воры и убийцы уже спали, завершив свою ночную деятельность, а нищие и попрошайки, забившиеся в ночлежки или просто подвальные помещения, еще и не просыпались.
Вода в Новоградском порту еще не начала покрываться тонкой корочкой льда у самой пристани, но рыба уже отошла от берега, поэтому рыбакам на своих утлых лодчонках приходилось заплывать все дальше и дальше, незаметно для себя выгребая из вонючих прибрежных вод прямо в открытое море. Лодки можно было повстречать либо ближе к рассвету, когда рыбаки уплывали на промысел, либо поздно вечером, когда они возвращались со своим скудным уловом. Сейчас же на пирсах, кроме пяти или шести облепленных снегом яхт, принадлежащих местной аристократии, да пары торговых кораблей, не было ни единого судна.
На подмостках одного из причалов, свесив ноги так, что они почти касались толщи мутной воды, сидел человек и вяло бренчал что то на своей потемневшей от времени китаре . Он был одет в простой суконный редингот кофейного цвета, шерстяные черные штаны, заправленные в полинялые от времени сапоги, и засаленную от времени треуголку. На вид ему можно было дать от двадцати пяти до тридцати лет, а черты лица его, раскрасневшегося от морозного ветра, особенно злого на пристани, можно было назвать даже привлекательными: прямой точеный нос, светло карие глаза, задумчиво глядящие вдаль из под бровей, мягкий изгиб рта. Однако сейчас под глазами его набухли мешки от явного недосыпания, слой двухдневной щетины покрывал его подбородок, а спутанные пряди волос, которые казались бы светлыми, не будь они такими грязными, выбивались из под треуголки и падали на лоб, создавая впечатление неаккуратности. Периодически переставая бренчать, человек добывал из кармана редингота небольшую жестяную флягу и прикладывался к ней, после чего в воздухе на некоторое время зависал запах крепкого дешевого алкоголя.
От столба потухшего масляного фонаря, покрытого черной облупившейся краской, отделился силуэт человека, облаченного во все черное. Человек этот, практически беззвучно переступая ногами, подобрался к сидящему на подмостках и, еле заметно растянув губы и усмешке, прикоснулся затянутой в черную перчатку ладонью к его плечу. Сидящий поперхнулся, выронил флягу с китарой и резко подался вперед, чуть не упав в воду. Человек в черном удержал его за плечо и рассмеялся уже открыто.
– Успокойся, Финн, это всего лишь я, – мягким, похожим на кошачье мурлыканье голосом, произнес он. Тот, кого называли Джоранделом Финном, уличный кифаред по профессии, обернулся и выразительно покрутил пальцем у виска.
– Ты, Натинел, видать совсем ополоумел, так пугать! – воскликнул он. – А если бы я и впрямь упал? – грубо вырвав свое плечо, Финн нагнулся, поднимая китару с досок причала и тщательно осматривая ее: не оборвалась ли струна, не отбилось ли что то у его единственного средства для зарабатывания себе на жизнь.
Натинел Вронски, ничуть не смутившись грубой реакцией приятеля, убрал руку и присел рядом с Джори на корточки. Он поднял флягу, оброненную кифаредом, встряхнул ее и, убедившись, что там еще что то осталось, пригубил содержимое, после чего скорчил брезгливую мину и закашлялся.
– Эй, приятель, не слишком ли ранний час, чтобы надираться такими помоями? – поинтересовался он, вытирая рот рукавом черного сюртука. – Я бы не рискнул пить это дерьмо даже в свой последний час!
– Не твое дело, – буркнул Финн, забирая у того флягу и вновь к ней прикладываясь. – Хочу – пью, захочу – прыгну в воду и примусь ловить рыб руками, тебе то какая разница?
– Не кипятись, – примирительно произнес Натинел. – Давай-ка, вместо того чтобы глушить эту ослиную мочу, пойдем лучше в кабак, где можно заказать что нибудь получше твоего пойла.
– Где ты видел в такой час открытый кабак? – мрачно усмехнулся кифаред.
– Нигде, – согласился с ним Вронски, – но это, – в пальцах его правой руки словно по волшебству возникла купюра значительного номинала, – это, мой друг, открывает любые двери, а уж двери в «Приют Ушедших Лет» – и подавно!
– Где разжился? – подозрительно смотря на приятеля, поинтересовался Джори.
– Потом, неохота на морозе рассказывать, – уклонился Натинел, помогая другу подняться.
Вместе они являли собой странную пару, две противоположности по внешнему виду своему, характеру и образу жизни. В отличие от светловолосого Финна, Натинел был шатеном, а его светло-серые поблескивающие в сумерках глаза чем то напоминали глаза хищной птицы, цепкие, хитрые. Они как нельзя правильней соответствовали избранной Вронски профессии: ведь Натинел был вором, молодым, но уже подающим большие надежды. Несмотря на то, что он был лет на пять моложе своего приятеля, черные одеяния его, помогающие сливаться с тенью плохо освещаемых улиц, делали его лицо старше, а часто – и более зловещим, нежели оно было на самом деле. Хотя по характеру своему Вронски был гораздо более открыт и дружелюбен, чем Джори, вечно мрачный и постоянно пребывающий в творческой депрессии.
Здесь, в порту, утренний снег еще не успел превратиться во влажную слякоть, и маслянисто поблескивал рыхлым розоватым светом, отражающимся в ледяных крупинках от редких масляных фонарей. Воздух пах сыростью, мясными пирожками с прогорклым маслом и мятными пастилками, которые жуют уличные торговцы, чтобы не отпугивать вонью изо рта потенциальных покупателей. Джори вздохнул полной грудью, потом посмотрел на флягу, которую все еще держал в руке, поморщился, и вылил остатки ее содержимого прямо на снег. Натинел одобрительно кивнул.
Найти кэб в такую рань не было никакой возможности, а дорогостоящими мобилями приятели не владели, поэтому брести от портовой улицы Ушедших Кораблей до родной Натинелу улицы Спрятанных Воспоминаний пришлось пешком, благо находились эти места почти рядом, и прогулка заняла у друзей не более часа. Все здесь – и мутные, подернутые ажурной сеточкой паутины окна скособоченных домов; и проплешины заброшенных парковых аллей с хмурыми, укутанными снегом деревьями; и разбитые фонари и озаренные понимающими ухмылками лица бродяг, высунувшихся из подворотни, – все напоминало Вронски о том славном времени, когда он в первый раз сбежал от вечно пьяной матери и долго бродил по Новограду, пока окончательно не заблудился. Порой ему казалось тогда, что он очутился в сказке, но он постоянно помнил, что сказка это вовсе не добрая, а очень даже страшная. И только здесь, на улице Спрятанных Воспоминаний Натинел ощутил странное умиротворение: добравшись сюда в первый раз, он так и не покидал это место навсегда, очень часто возвращаясь, чтобы отдохнуть от гнетущего напряжения, постоянно преследовавшего любого из жителей столичного города, будь он честный человек или же преступник.
Джори не разделял любви своего друга к этому воровскому убежищу. Свою приязнь Финн хранил для тех шумных мест, где круглые сутки слух терзает разноладная музыка, где разгулье и смех перемежаются с восторженными воплями и сладкими стонами, где вино льется рекой, и возбужденные им горожане щедро отсыпают купюры тому, кто сумеет ублажить их задорной песенкой. Короче, своим домом Джори считал улицу Молитв и Удовольствий. Но сейчас, когда дешевое вино билось в голове с вызывающей тошноту занудной болью, Финн был совсем не прочь посетить «Приют Ушедших Лет» – излюбленное местечко Натинела.
«Приют Ушедших Лет» – это старое, когда то окрашенное темно синим, но теперь изрядно выцветшее здание. Посторонний человек, проходя мимо этого кабака, скорее всего и не заглянул бы внутрь, опасаясь, что ветхая крыша упадет ему на голову. Однако впечатление это было обманчивым, ибо за старой краской таилась крепкая каменная кладка, а заброшенность кабака играла лишь декоративную роль. Если бы посторонний человек пригляделся как следует, он бы заметил, что дорожка на подступе к главному входу чисто выметена и посыпана темно рыжим песком, чтобы посетители кабака не оскальзывались, в перекошенные окна вставлены крепкие чистые стекла, да и сама дверь, которую сверху украшает деревянная вывеска с названием кабака, вовсе не такая уж старая, как кажется с первого взгляда.
Вронски придержал тяжелую дверь «Приюта Ушедших Лет», пропуская Финна вперед. Войдя, кифаред зажмурился от ударившего в глаза неожиданно яркого света, а, чуть пообвыкнув, принялся живо оглядываться. Кабак практически не изменился с того времени, как Джори был здесь последний раз: те же обитые темным деревом стены, те же тяжелые низкие столики со светильниками в центре, тот же мерно потрескивающий пламенем огромный камин, возле которого какой-то сгорбившийся старик что то живо рассказывал развесившим уши юнцам… разве что выбор вин на полках за барной стойкой стал чуть побольше, да розовощекая, вечно румяная толстуха Старая Эллия, хозяйка кабака, стала выглядеть чуть чуть старше.
– Натинел, сынок! – воскликнула она, торопясь к друзьям, на ходу вытирая руки о засаленный передник и улыбаясь во весь рот, выставив напоказ несколько золотых зубов. – Где ж ты пропадал то? Столько времени тебя не видела…
– Всего лишь пару месяцев, сударыня Эллия, – весело подмигнул ей Вронски. – А ты, никак, уже соскучилась по моим проделкам?
– Упаси тебя Мать-Блудница! – отшатнулась Эллия, шутливо осеняя себя кругообразным знамением. – Мне хватило того, что ты натворил тут в прошлый раз!
– А что он натворил? – вмешался Финн, недовольный тем, что на него не обращают внимания.
– Ну, после того, как он ворвался сюда, таща на хвосте пару констеблей… Постой, а ты кто такой? – осеклась кабатчица, пристально разглядывая опухшее лицо Джори своими блеклыми подслеповатыми глазами. – Ох не Финн кифаред ли сюда пожаловал?
– Он самый, – ухмыльнулся Натинел, пихая приятеля в бок. – Я подобрал его в порту, где он пил дешевое вино, смотря в холодную воду.
– Значит, замерз, да и голова, верно болит, – профессионально отметила Старая Эллия. – Знаю я, что поможет от этого… Ну ка садитесь оба за стол, сейчас я кликну девочек принести вам кое чего съестного.
– Ты как всегда добра, Эллия! – рассмеялся Вронски и, чмокнув старуху в щеку, незаметно для остальных засунул ей в карман фартука пару купюр.
– А ты как всегда щедр, прохвост! – блеснула зубами кабатчица, спеша обратно за стойку.
Друзья сели за угловой столик, что располагался ближе всех к камину, оставаясь при этом в тени; и вскоре молоденькая девушка раттуска , широко зевая спросонок, принесла им большое блюдо с рассыпчатым картофелем, мясо, порезанное мелкими кусочками, погруженными в густую острую подливку, две кружки эля и горячий травяной напиток для Финна, что очищает разум и облегчает душу. Кинув девушке пару мелких купюр, Натинел принялся за еду, а Джори, отпив глоток травяного настоя и заметно поморщившись, с любопытством уставился на Вронски:
– Рассказывай!
– Да чего там рассказывать, – невнятно пробормотал его друг, ни на секунду не отрываясь от еды. – Помнишь того торгаша, что обозвал меня уличным ворюгой и прогнал прочь от своей лавки?
Финн кивнул.
– Так вот, – Натинел весело оскалился, – я и доказал ему, что никакой я не уличный ворюга, а намного выше этого! Залез к нему в дом – подумаешь, там всего то и было, что один высокий каменный забор да пара охранников у дверей: разве это дело? Даже собак не было!
– И каково его жилище? – поинтересовался Финн, принимаясь за мясо.
– Так себе, – пожал плечами вор. – Я уж было решил, что торгаш не слишком то богат, но, обследовав пол в его спальне, наткнулся на пару неплотно прибитых досок, под которыми обнаружился тайник с безделушками. И безделушек, скажу, там было препорядочно! А еще, – тут Натинел ухмыльнулся, – я взял бумагу и ручку, и оставил торговцу небольшую записку. Черкнул что-то про близкий час расплаты и рекомендации по подготовке в отправлении души к Первенцу. В общем, если он не испугается до икоты, то я – не я!
Кифаред фыркнул, едва не подавившись куском мяса, и поспешно принялся запивать еду элем.
– Представляю, что он решит наутро, – проговорил Финн, отсмеявшись. – Наверняка заподозрит в воровстве кого то из конкурентов, подославшего ему в дом своего человека. И уж точно теперь и псов себе заведет, и охрану увеличит, а ведь все равно каждую ночь будет трястись в ожидании убийцы!
Натинел сделал страшное лицо.
– Может, я еще как нибудь и загляну к нему, – зловеще прошептал он. – И оправдаю его ожидания!
Джори подозрительно посмотрел на своего друга, пока тот, выдержав должную паузу, не рассмеялся.
– Шуточки у тебя, – буркнул кифаред. – Не поймешь, где правда, а где просто выпендриваешься!
– Талант, – вор скромно потупил глаза, тщетно стараясь скрыть лезущую на лицо ухмылку. Финн дружески хлопнул его по плечу.
– Ладно, – внезапно Натинел сделался абсолютно серьезным. – А теперь рассказывай, что тебя довело до того, чтоб напиваться в порту с утра пораньше. Я ж тебя знаю, без причины ты бы до этого не опустился.
Вздохнув в ответ, Финн откинулся на спинку стула и, вытащив из кармана кисет с табаком и небольшую трубочку из вишневого дерева, закурил. Лицо его стало задумчивым, взгляд затуманился.
– Видишь ли, – начал он и замолк, отвлекшись, чтобы выпустить изо рта сизоватое колечко дыма. – Есть одна прекрасная барышня…
– Натинел! – в этот момент раздался пронзительный визг со стороны лестницы, ведущий на второй этаж «Приюта Ушедших Лет».
– Красотуля моя! – Вронски моментально вскочил, развернулся и бросился к ярко накрашенной девице неопределенного возраста, на ходу раскрывая объятья. Та, еще раз взвизгнув, спрыгнула с верхних ступенек лестницы прямо ему на руки, прижимая лицо вора к своей пышной груди. Джори прищурился, мысленно оценивая девушку. Она была на голову выше Грика, впрочем, не отличающегося совсем уж высоким ростом, а острые каблуки на сапогах из крашеной в ярко красный цвет кожи делали ее еще выше. Она была одета в широкую красно желтую юбку в клетку, едва закрывающую щиколотки, корсет и белую блузку с расстегнутым воротом, откуда виднелась масса разнообразнейших бус. Мочки ушей девицы оттягивали вниз тяжелые серебряные серьги, а голову венчала шапка огненно рыжих волос, из которых выглядывала пара небольших заостренных рожек, обозначая девицу как полукровку-таураску . Подведенные черной сурьмой глаза и сами казались почти черными, а полные губы, щедро намазанные красным, обнажали в улыбке ослепительно белые зубы. Приглядевшись, уличный певец решил, что гетера, как он предположил профессию девицы, моложе даже самого Натинела, но броская одежда и макияж делали ее лицо более старым, нежели оно было на самом деле.
Звонко чмокнув девицу в щеку, Вронски осторожно поставил ее на пол и подвел к столику, где восседал Финн.
– Знакомьтесь, – предложил вор. – Это Джорандел Финн, прекрасный кифаред и просто мой старый приятель. А эта барышня – Марилла Тремен, по прозвищу Красотуля.
– Привет, милый, – улыбнулась певцу девушка.
– Не в моем вкусе, к сожалению, – ответил Финн, приподнимая брови и ожидая его реакции Натинела. Тот лишь едва заметно улыбнулся, а вот Красотуля тут же набросилась на Джори чуть ли не с кулаками.
– Ты за кого меня принимаешь, бренчалка недоделанная?! Думаешь, расселся тут, и значит все можно, да? Вот сейчас как надену тебе тарелку с этим соусом на голову, так сразу и поймешь, кто тут в чьем вкусе, вонючка уличная! – и она замахнулась на Финна рукой, отчего ее грудь грозно заколыхалась.
Джори, оторопев, беспомощно взглянул на хохочущего Натинела, но тот лишь пожал плечами:
– Действительно, Джори, запах от тебя сейчас идет не из приятных!
Кифаред аж поперхнулся от возмущения, а Красотуля, заботливо постучав его по спине и прыская со смеху, села рядом, закинув ногу за ногу и закуривая длинную тонкую сигару.
– Ошибочка вышла, – заявила она, пуская дым прямо в лицо обескураженного Джори. – Не думай, что если я живу на улице Спрятанных Воспоминаний, так сразу гетера и вообще уличная девка. Наводчица я!
Финн смутился. Вронски действительно пару раз рассказывал ему про свою знакомую, работающую наводчицей и обладающую великолепным талантом проникать за любые двери, таинственным образом перевоплощаясь при помощи средств женской маскировки.
– Извини, – пробормотал кифаред.
– Забыли, – усмехнулась Марилла. – Будем считать, что ты просто отдал должное моему таланту перевоплощения!
– Но…
– Почему такой облик, интересуешься? – хмыкнула Красотуля, глубоко затягиваясь. – А кого ты ожидал увидеть в старом кабаке? Принцессу? А? Ну, чего скуксился?
– И впрямь, никогда не видел его таким сконфуженным, – заметил Вронски, отхлебывая эля из кружки. – Да ладно, Джори, окстись, она всегда так себя ведет с незнакомцами, чтоб лезть неповадно было. Сам понимаешь, в Новограде простой девушке сложно себя беречь. Давай лучше продолжим. Что там у тебя за беда была?
– Как я уже сказал, – Финн откашлялся и оглянулся на Красотулю, – как я уже сказал, есть одна барышня…
– Красивая, небось? – тут же влезла та в разговор.
– Да уж не чета мне! – буркнул кифаред. – И не просто барышня! Аристократка… – Джори вновь мечтательно уставился в потолок.
– Опять?! – Вронски аж подскочил с места. – Да ты совсем, друг, ополоумел! Мало тебе было той, что приказала вылить на тебя ушат смолы, по счастью, не кипящей, когда ты распевал ей серенады под окном? Или тот случай, когда нас с тобой чуть не повесили, обвинив в попытке похищения дородной девицы, которая сама сбежала от престарелого женишка? Или когда…
– Довольно! – Финн стукнул кулаком по столу. Он был уже порядком разозлен, и не желал, чтобы Натинел еще принялся читать ему нравоучения. – Эска совсем не такая! Она… она…
– Да ты так про каждую говорил, – резонно заметил вор.
– Нет! – возмутился певец. – Сударыня Эска тихая, скромная девушка, не чета тем расфуфыренным красоткам, что были до нее.
– Однако, она тоже аристократка, – со вздохом подытожил Натинел. – И что от меня потребуется на этот раз? Помочь тебе похитить ее из заколдованного замка? Отрубить голову ее ручному дракону? Отравить ее рыцаря?
– Постой ка, – перебила его стенания Марилла, – Уж ли не про Эску Гравитас ты сейчас говоришь?!
– Про нее, – мечтательно выдохнул Финн.
– Это дочка лорда Биораха Гравитаса, – пояснила Натинелу девушка. Тот разинул рот и схватился за голову. Лорд Гравитас представлял одну из наизнатнейших в Серебелле фамилий, стоя на самой верхней ступеньке социальной иерархии. Он уже почти целых двадцать лет являлся безоговорочным мэром Новограда, поддерживал партию монархистов во главе с вдовствующей королевой, владел крупнейшими мануфактурами и фабриками города и после смерти супруги негласно считался чуть ли не самым завидным женихом Серебелла, несмотря на почтенный возраст. В общем, этот лорд удерживал в своих руках достаточное количество силы и власти, чтобы желание Джори подобраться к его единственной дочери Эске с самого начала казалось с треском провальным.
– Да она же плоская, как камбала, и кожа у нее такого цвета, словно всю жизнь печенкой болеет! – как могла попыталась утешить Финна Марилла.
– Ты имеешь в виду ее стройность и аристократическую бледность? – в состоянии влюбленности никакие слова не имели власти над Джори, и он упорно продолжал считать объект своего обожания самым распрекрасным цветком на земле.
– Тьфу ты! – сплюнул Натинел. – И что же ты думаешь предпринимать?
– Ну, я подумал, что ты мог бы пробраться… – нерешительно начал Финн.
– И думать забудь! – резко оборвал его Натинел. – Я что, по-твоему, похож на самоубийцу?
Кифаред громко и горестно вздохнул, но Вронски был непреклонен. Да, он считал себя хорошим вором, но все же еще был только в лиге начинающих: в конце концов, ему недавно исполнилось всего лишь двадцать лет.
И тут Красотуля удивила всех:
– Пожалуй, я смогу помочь!
– Как?! – широко раскрытые глаза Джори были устремлены на нее со всем возможным вниманием.
– А вот так! По заказу одного человека, не будем упоминать всуе какого, я, приодевшись, устроилась в один дом служанкой, – начала рассказывать Марилла. – Даже не спрашивайте, каких усилий мне это стоило! Не иначе, как вмешался тот самый человек. Так вот, по совпадению, лорд и леди Кульпар, мои нынешние хозяева, устраивают скромный светский раут, персон не более чем на двадцать, по случаю шестнадцатилетия их дочки, сударыни Ринны. Чета Кульпар приглашает к себе знатных молодых лордов и леди, дабы во время приема подыскать приличного муженька для своего чада. Причем изюминкой вечера будет появление на приеме принца Кеагарана, сына нашей вдовствующей королевы: в конце концов, мальчику тоже скоро шестнадцать исполнится, надо и о будущем задумываться. А значит, лорд Гравитас с дочерью тоже непременно появятся: сударь Биорах, всем известно, давно лелеет мысль себя с королевской четой породнить. Так вот: Кульпары поручили составлять приглашения на раут своему камердинеру, древнему старику лет пятидесяти, который так неровно ко мне дышит, что, думаю, и не заметит даже, если с моей помощью на прием прибудет на одного человека больше.
– Красотуля, ты прелесть! – воскликнул Финн, подскочив на стуле и чуть не свернув локтем кружку. – Как я понимаю, никто не удивится появлению некоего лорда Натинела, прибывшего из провинции и привезшего с собой личного кифареда, чтобы понаслаждаться его дивным пением?
– Эй, угомонись, Финн! – Вронски дотянулся до его плеча и хорошенько встряхнул. – Опомнись, я не собираюсь изображать никакого лорда! Да за выдавание себя за знатную персону, если ты еще не забыл, полагается гильотина! И не думай даже!
– Хорошо, – неожиданно легко согласился Джори. – Уговорил. Я буду лордом, а ты кифаредом.
– Ну какой из меня кифаред?! – возмутился Натинел.
– Поэтому то я как раз и предложил вначале себя на эту роль, – резонно заметил Финн. – Впрочем, если ты все же хочешь быть лордом…
– Да не буду я ни тем, ни другим! – взорвался Вронски, вскакивая. – И вообще, советую тебе отказаться от этой дурацкой идеи! Плюнь ты на эту Эску и иди на улицу Молитв и Удовольствий, уверяю, там найдутся девицы и поаристократичнее! А с меня этих бредней хватит! Все! – вор развернулся и быстрым шагом вышел из «Приюта Ушедших Лет», громко хлопнув за собой дверью.
Марилла догнала Натинела спустя пару минут и зашагала по улице рядом с ним.
– Что? – хмуро буркнул тот.
– Тут вот какое дело, Натинел, – помявшись, призналась девушка. – Ну, я же упоминала, что по заказу устроилась работать в этот дом? Так вот, в заказе было еще одно условие, и за него предлагали такие большие деньги, что я согласилась, не выслушав подробностей, и…
– И теперь ты в беде? – Натинел остановился и повернулся к ней.
– Ну, не то чтобы… – вздохнула та. – Скорее нет, чем да. Я всего-то должна была найти одного человека и настоятельно порекомендовать ему обратить к моему нанимателю с целью получения интересной работы.
– Угу. И?
– Ну, этот человек – ты. А вот мой наниматель… тебе не понравится.
– С учетом того, что это наверняка как-то будет связано с приемом у Кульпаров, мне уже не нравится, буркнул Натинел.
– В общем, это лорд… лорд Карадок Вестигэйт, – быстро выдохнула девушка.
Вронски в который раз за этот день схватился за голову.

@темы: писательство, Серебелл

---

~writing the book~

История мира. Религия:

Было в мире два начала – Порядка и Хаоса. Когда они обрели разум, оказалось, что начало Порядка – мужчина, а Хаоса – женщина. Тогда решили они вступить в брак и породить жизнь. Забеременела Хаос, и разродилась сыном – Первенцем.
Пока вынашивала она его, Порядок занялся созданием их обиталища, чтобы было где жить и воспитывать детей. Создал тогда он землю, солнце, луну и звезды, создал на земле моря и материки, растения разные, животных и рыб бездушных, чтобы можно было охотиться на них и кормить семью.
Там увлекся Порядок созданием, что совсем забыл про жену свою. И творил он все большее нового и интересного, обогащая этот мир и превращая его в уютную обитель. А Хаос, меж тем, воспитав сына, все больше стала скучать без близости мужа своего, не только как жена, но и как женщина скучает без близости мужчины вообще.
Пошла она тогда бродить по миру, созданному Порядком для нее. И обнаружила в нем рыб и птиц, животных, насекомых и прочих созданий дивных. И отдалась тогда Хаос с ними тревожащей ее потребности, которая извечно всех женщин тревожит.
И совокупилась Хаос со стрекозой, забеременела от нее и породила из своего чрева второрожденных – расу фейа. Потом совокупилась она с шимпанзе, породив тем самым людей. И с лемуром совокупилась она, породив карликов. И с крысой, породив раттусов. И с быком, породив таурусов. И с попугаем, породив гарпов. И с ящерицей, породив саламандр. И с каракатицей, породив морской народ. И даже с цветком, породив народ цветочный.
А сын ее, Первенец, все это время наблюдал за своей матерью. И взревновал ее к тем, кому она предлагала свое лоно. Подкрался тогда он к ней летним вечером, когда она, устав от приключений, сомлела в тени, схватил ее и овладел ею. И от союза матери с сыном произошла раса демонов – тех, кто ближе всех к высшим началам, все же не является ими, но обладает силами, почти равными им.
Появление демонов в своем мире заметил Порядок. Прознав откуда они, разъярился он, как ярится всякий обманутый супруг. И жестоко наказал предавших его честь жену и сына. Хаос он забросил прямиком на луну, лишив ее силы сбежать оттуда, дабы в одиночестве своем она подумала о благочестии. Сына же он, раскрыв огненную бездну в чреве земли, сбросил туда вместе со всеми демонами, его порождениями, дабы никогда снова не смог тот осквернять своими деяниями мир созданный.
А потом Порядок уснул в печали, упокоившись где-то меж звезд, чтобы хорошенько выспаться, а по пробуждению все исправить. И спит он с тех пор и будет спать до конца времени.
Так появились наши боги – Спящий, Мать-Блудница и Первенец.

@темы: писательство, Серебелл

---

~grief~

Начала болеть стопа при наступлении на нее. На ощупь - ничего. Перепугалась, сделала рентген, уже думала, что опухоль... Оказалось - ранняя стадия артроза. Он просто у меня закончил с коленями и пошел ниже.
Нет, я конечно рада, что это не опухоль, но ходить-то я все равно не могу... ну, только в обуви на очень толстой подошве. Прощайте, мои любимые полосатые кеды.

---

~cookery~

Возьмите тертый сыр, смешайте его с чесноком и свежими измельченными в блендере травами (кинза, петрушка, укроп). Трав берите много. Замесите сметаной в единую смесь. И получится намазка на бутерброды куда круче обычного сыра.

@темы: cookery

---

~irony~

Врач отбирает у меня антидепрессанты. Говорит, я слишком веселая и радостная.
Но я пока не сдаюсь. Угрожаю врачу тем, что сама покупать буду.

---

~no magic~

Нашла удивительно дешевую голубику. Не удержалась, и купила полкило. Купила к ней полкило свежайшей сметаны на развес. Сообразила, что сметана останется, и купила к ней тертый сыр, чеснок и травы - смешать и намазывать на хлеб, м-м-м, обалденно. Пришла домой...
... уронила сметану.

---

~magic~

Вчера звоню маме на дачу: мол, у меня деньги закончились, приезжай, пожалуйста, спаси от голодной смерти. Нет, говорит, у меня дел много, жди в четверг.
Сегодня звоню ей - а у нее молния в дом ударила и обесточила весь поселок. Сегодня едет домой с продуктами, потому что там их сейчас хранить негде.
Волшебство?

---

~tablets with happiness~

Сегодня мой психиатр настойчиво интересовался, не начались ли у меня вспышки немотивированной агрессии случайно?.. Я сказала, что нет, только язык онемел и голова болит. Теперь моя суточная норма таблеток такова:
- зилаксера - 2 шт.
- мелипрамин - 4 шт.
- карбамазепин - 2,5 шт.
- акинетон - 1 шт.
- пикогам - 2 шт.

Нормальное состояние - когда перспективы ясны,
Но если вдруг летней ночью мне снятся прежние сны
В пульсирующем пространстве автоматической рукой
Я нашариваю на столике в темноте
Таблетки от счастья...

@музыка: Олег Медведев "Таблетки от счастья"

---

~emersion~

Удивительно, что современные лекарства могут сделать с человеком. Кажется, ты падаешь - а они подхватывают тебя на полпути. Наконец-то я сплю не 16 часов в сутки, а нормальные 8.
Конечно, еще рано о чем-то судить, но...